Паштет

— … что швейцарцы замариновались бы и упрели маршировать в каре, а тягло в обозе им бы перебили моментально. Много на себе — учитывая доспех и оружие — не унесешь. Так долго не навоюешь. Московиты говорят: 'Пеший конному не товарищ!' — как раз подходит. Так что швейцарцы остались бы без обоза, спать бы им не дали, а в доспехах все тело не прикроешь, куда-нибудь стрелу да всадят — в ногу, в морду… Тут хорошие лучники, от татар научились, наверное — как ни в чем ни бывало закончил Хассе.

— Гм? Морги — это что?

— Площадь так измеряют. Один морг — квадрат из 400 жердей. А одна жердь — двадцать пье. Ну, что так смотришь? Та же пика. Ты что-то совсем не разбираешься в мерах!

— Почему же. Я знаю, что сотня — это сто штук — не моргнул глазом попаданец. И тут же сел в лужу.

— А большая сотня? — спросил любопытно 'Два слова'. Смотрел иронично, мерзавец. Даже проснулся, кажется.

Паштет пожал плечами. Канонир Хассе снизошел, выручил:

— Большая сотня — сто двадцать. Правда, немецкая большая сотня — Гросс — так там сто двадцать дюжин. Это на границе все знают. Как и то, что жидкости меряют фудорами. 1 фудор это 10 амов это 100 ведер или 1000 чарок.

— Пива бы сейчас — сказал мечтательно Шелленберг.

— Пару амов — поддержал его канонир.

Паша поежился под насмешливыми взглядами. Черт, опять облажался перед наемниками! Да чтобы все это помнить, надо тут родиться! Тысячи деталей и нюансов, естественных для жителей этого времени, составляющие их мир были просто не знакомы жителю 21 века. По определению.

И что особенно удивило — каждый человек в этом мире прочно занимал свое место в иерархии, словно вбитый гвозди или предмет в каталоге. Все по местности, по ранжиру, по роду и званию. Гопнические вопросы: "Чьих будешь? С какого раёна? Кого знаешь? — тут были главными. И если ты не вписываешься в общую структуру — то печально все с тобой будет. То, что рассказывал разговорчивый сослуживец только подтверждало общую картину.

Появившийся со стороны человек оказывался, как правило, изгоем и жил недолго. Бродяги, шатающиеся меж двор, были весьма нежеланными элементами. Тут в России их не вешали за бродяжничество, как это было принято в Англии, читывал в детстве Паштет вместе с бабушкой Марка Твена и судьбу "принца и нищего" отлично помнил, но и привета не было. Холод и голод, ранняя кончина.

Чем дольше вживался Паша в этот мир, тем отчетливее благодарил покалеченного пасечника — только в наемниках, пожалуй, мало интересовались происхождением, тут требовалось другое, весь сброд стекался в эти шайки. Ну так и помирали ландскнехты, как правило, в канаве, по-собачьи.

А все остальные жители были четко структурированы, помещены на свое место в иерархии и выбраться со своей полки было практически невозможно. Родился в крестьянской семье — будешь крестьянином и дети твои тоже, родился в семье сапожника — твое дело будет сапожным до конца дней.

Глава девятнадцатая. Совмещаем пространство и время! Копать от забора и до заката!

Паша искренне возрадовался, что он как бы лекарь — это спасло его от земляных работ, которые свалились на немецкую роту. Московиты, а их тут было реально много в этом широко раскинувшемся лагере, рыли землю совершенно остарвенело, готовя укрепленную линию обороны. Ставили плетиеные туры, копали рвы. Здоровенный бревенчатый частокол, длиннющий — докуда глаз хватало, словно Китайская стена, двойной, с засыпкой грунтом промежутка — уже был серьезной преградой, да и стоял на берегу реки, что совсем было хорошо. Кровью умоются враги, переправляющиеся через броды. И много чего еще позволяли сделанные русскими земляные укрепления. Как они ухитрялись столько накопать примитивными деревянными лопатами, вырезанными, словно у Робинзона Крузо из досок, совершенно непонятно! Но было странно — от кого так спешно укреплялись? Как-то на душе у Паши стало томно, да и камарады выглядели чем дальше — тем хмурее.

Пока остальные немцы швыряли землю деревянными лопатами, Геринг со своим квартирмейстером и все пушкари отправились на телегах за орудиями. Московиты выделили для наемников несколько пушек из своих запасов, Фаренсбах свое уже получил, а пристяжным приказал выбрать самим, чем они и занимались в настоящий момент, найдя в громадном русском обозе оружейников с запасным добром. Странно, но московиты разрешили взять столько пушек, сколько смогут немчины в бою обслужить. Лишнее доказательство, что на Руси людей нехватка. Выбирали из дюжины, а взяли шесть. Видно было, что И Геринг и Маннергейм и пушкари понимают вопрос. И постукиванием и осмотром и всяко разным иным хитрым способом — отобрали из предложенных лучшие. Русские пушкари, ведавшие трофеями, выбор одобрили. Московитский старый говор Паштет уже с грехом пополам понимал, и потому разговорился с русаками, присматривавшими за оружием, благо сам он в пушках не разбирался вовсе.

— Это чьи были пушки? — спросил он московитов.