Паштет из соловьиных язычков

Марк пожал плечами. Но здесь глаза Изи привыкли к полумраку пещеры, и он разглядел на шее у Марка вспухшую от веревки кожу.

— Ах, вот оно что, — покачал он головой. — Тунике, я полагаю, пришел конец?

Марк кивнул утвердительно.

— Что ж ты теперь надевать на себя будешь?

— Вьетнамки, — ответил Марк. — Чудесная цивильная обувь.

— А сам будешь ходить голым, как павиан?

— Павианы тоже создания божии, — злобно ответил Марк.

— Но ты же не павиан. Ты человек!

— Человеки так не живут, — Марк обвел глазами стенки пещеры. — А люди — тем более. Люди живут в домах и квартирах со всеми удобствами, и под дождем не моются.

— Люди живут по-всякому, — не согласился с ним Изя. — Что, даже кусочка от туники не осталось?

Марк молча встал с нар, нашел остаток туники и повязал им бедра.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно заметил Изя. — Если забыть о некоторых принципах, можно превратиться в животное… Кстати, прошу к столу!

И он указал рукой на горку крокодильих яиц и свеклу.

— Да уж, — печально сказал Марк, усаживаясь на нары с зажатой в руке свеклой.

После недели больничного рациона свекла выглядела миниатюрной морской миной, способной взорваться в любую секунду. Сходство это проявлялось в первую очередь шипастым хвостом, которым заканчивался вареный овощ, а также бугристой поверхностью съедобной части.

Марк, посмотрев с отвращением на свой ужин, перевел взгляд на Изю, который уже уселся на табуретку и с удовольствием хрустел первым крокодильчиком.

— Посолить не желаешь? — осведомился Марк, задрав вверх правую руку.

— И так нормально, — ответил Изя, продолжая хрустеть.

— А это кошерная пища?

— Все, что дает здесь Господь верным слугам своим — кошерно.

— Вообще-то яйца даются не ангелам, а нам, грешникам.

— Но ты не ешь такую пищу, а Господь не карает меня за то, что ее ем я. Значит — все в порядке.

Изя было потянулся ко второму яйцу, но вдруг хлопнул себя по лбу, задрал смокинг и вытащил из заднего кармана брюк плоскую бутылку с замысловатой этикеткой, в которой болталась прозрачная жидкость.

— Чуть не забыл! — воскликнул он, ставя ее на стол.

— Что это? — удивленно спросил Марк.

— Водка! — с гордостью ответил Изя.

Марк осторожно взял бутылку в руку и щелкнул по ней ногтем. Бутылка издала глухой звук.

— Ага, как же, — ехидно произнес Изя. — Стеклянную бутылку тебе подавай! Чтоб ты разбил ее себе о голову и осколками перерезал шею. Пластика не хотел?

Марк молча разглядывал этикетку.

— Это на каком языке написано? — осведомился он.

— На иврите, — ответил Изя.

Иврита Марк не знал, потому спросил:

— Пейсаховка?

Изя поперхнулся вторым яйцом, которое уже начал есть.

— Какая пейсаховка?! — вскричал он. — Такого напитка не существует в природе. Его придумал зубоскал Гашек! Это обычная еврейская водка крепостью тридцать градусов.

— А почему не сорок? — удивился Марк.

— Потому что не русская, — возмущенно заявил Изя. — Тебе и тридцати градусов хватит. А если нет — я ее заберу!

— Я тебе заберу! — рыкнул на него Марк, быстро свинчивая пробку.

Свекла уже не казалась ему столь отвратительной, поскольку стала восприниматься как закуска.

— Сколько здесь? — спросил Марк, взвешивая бутылку в руке.

— Триста семьдесят пять граммов, — сообщил Изя.

— Все не как у людей, — заявил Марк. — Нет, чтобы пятьсот налить, а еще лучше — семьсот. И в идеале — литр…

— Цистерну тебе подавай! — с негодованием заметил Изя. — Радуйся и этому! Организму, ослабленному болезнью, много не надо. Поэтому не стоит высасывать все за один присест. И про меня не забудь. Я бы мог и сам выпить, но помнил о тебе.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Марк и сделал небольшой глоток.

Водка вошла в его висельное горло колючкой, но быстро растеклась маленькими потоками по одной ей ведомым дорожкам, и Марк даже не стал закусывать, наслаждаясь сладкой болью давно забытого ощущения. Рука его поставила бутылку на стол, глаза закрылись, а нос перестал дышать.

Изя, с улыбкой наблюдавший за его лицом, сказал:

— Ты закуси. А то быстро опьянеешь.

— Сейчас, — сказал Марк, открывая глаза.

Он опять взял бутылку, сделал второй глоток, передал ее в руки Изи и откусил от свеклы здоровенный кусок сочной мякоти. Ангел также приложился к горлышку, поставил бутылку на стол и закусил все той же свеклой, протянутой ему Марком.

— Только не рассказывай, что водка положена очищаемым, — сказал Марк, щуря блаженно глаза.

— Нет, конечно, — ответил Изя. — На самом деле праздник был вчера. Какой праздник — я не знаю. Нам не сообщают. Но, видимо, большой, потому что архангелы перепились, как пьянчуги в день коронации какого-либо европейского государя, когда народ угощали вином бочками. Наши ангелы вчера тоже хорошо дали. А я был с тобой.

— И потому тебе ничего не досталось, — догадался Марк.

— Вот именно, — кивнул головой Изя. — Но я потребовал причитающуюся мне порцию. А также порцию яиц для тебя. И мне выдали! По всей видимости, у архангела, заведующего продовольственным складом, сильно болела голова, потому что он сунул мне вот эту бутылку и приказал заткнуться.

— Ты, Изя, молодец! — воскликнул Марк, хватая бутылку. — Спасибо тебе.

Ангел, потупив глаза, ответил: