Паштет из соловьиных язычков

— Не стоит благодарности.

Марк, присасываясь к горлышку, понял, что Изя падок к лести.

Они быстро выпили незначительное количество алкоголя, которое удалось добыть предприимчивому ангелу, доели свеклу и поговорили о жизни. Марк лежал на нарах, а Изя сидел на табурете. Изя рассказывал — Марк слушал.

Оказалось — Изя жил всего один раз. Может, он жил и больше, но совсем этого не помнил. А жизнь его прошла в маленьком хорватском городке, где он торговал мебелью и занимался незаконным ростовщичеством. Смерть Изи наступила еще до прихода фашистов к власти и потому носила чисто криминальный характер. Для сводки новостей, естественно.

На самом же деле все случилось непосредственно перед началом Второй мировой войны, когда в Хорватии сильно активизировались националисты-усташи, во всем поддерживавшие Гитлера и Муссолини. И нежелание Изи отдать кровно заработанные деньги было вызвано именно фактором неприятия нацизма, тень которого медленно, но верно накрывала Европу.

— Да, — говорил он, печально кивая головой. — У каждого еврея есть жилка, которая не позволяет ему легко расставаться с деньгами. Но не надо считать нас дураками. Кочерга ли, паяльник в заднице — плохая вещь. Но еще хуже, когда понимаешь, что этот паяльник все равно окажется в вышеуказанном месте, несмотря на то — отдашь ты деньги или нет. Потому будет гораздо лучше, если эти сволочи не увидят никаких денег. Они получат лишь моральную выгоду от моих страданий, а материальной не насладятся. Неполное удовлетворение — как прерванный оргазм. Хоть в чем-то я оказался сильнее их. А умирать всегда больно. Мне так говорили те, кто испытал смерть не один раз…

Марк, лежа на нарах, во все глаза смотрел на Изю. Он был крайне удивлен. Водка, хоть и в небольшом количестве, сделала свое дело, растекшись по телу слегка хмельной, но теплой и приятной волной. Теперь все вокруг виделось в каких-то других, более глубоких и странных тонах. Хотелось говорить и молчать, думать и не задумываться.

— Извини, — сказал Марк. — Я сначала решил, что ты — натуральный еврей из анекдотов, готовый пожертвовать чем угодно ради денег.

— А сейчас? — с живостью спросил Изя.

— Сейчас я так не считаю, — сказал Марк. — Но я бы на твоем месте сделал по-другому.

— Как? — Изя иронично улыбнулся.

— Я бы порвал зубами веревки! — страстно вскричал Марк. — А если б был закован в железо, искрошил бы зубы об него! Но встал бы вместе со стулом и лбом их! Лбом! А потом ногами! А потом искрошенными зубами! Глядишь — убили бы в бою.

— Нет, — Изя печально качал головой. — Те, кто пришли ко мне — не убивают в бою. Они умеют сделать так, что никуда ты не двинешься. А в бою они не бывают. Им незачем. И если их все-таки заставят — конец очевиден. Хорватский корпус участвовал в боях под Сталинградом на стороне нацистов. Где он? Там же, где и немецкая армия Паулюса.

Они немного помолчали.

— А при чем тут суббота? — вдруг встрепенулся Марк. — Ты мне рассказывал, что не мог ничего сделать из-за того, что евреям в субботу не положено работать.

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся Изя. — Сейчас поясню. Что-то в горле пересохло. Одну минуту.

Он схватил бутылку и выбежал из пещеры. Через пару минут он уже был опять возле стола. Бутылка было полна воды, набранной в нише. Отхлебнув пару хороших глотков, ангел передал емкость Марку.

— Пей, — сказал он. — Это добавка. Водка, конечно, не спирт и потому не имеет такого ярко выраженного эффекта как догонка, когда от воды опять ударяет в голову. Но все равно немного продлевает ощущение алкоголической удовлетворенности.

— Надо же, — сказал Марк, хорошенько хлебнув из бутылки. — А я-то думаю все время: кто же придумывает такие идиотские выражения? Теперь понятно, что во всем опять виноваты евреи. Только вслушаться: алкоголическая удовлетворенность! Уму непостижимо!

— Это потому, что мы все вещи называем своими именами, — улыбнулся Изя.

— А-а-а, — махнул на него рукой Марк. — Лишь бы курить не просили.

— Не понял! — удивился Изя.

— Анекдот есть такой, — пояснил Марк. — Мамаша высовывается из окна дома и зовет малолетнего сына: «Сынок! Ты где?» Сын отвечает: «Здесь, в кустах. Удовлетворяю соседскую шлюху Эмилию!» Мамаша, перекрестившись, кричит: «Слава богу! Смотри, не кури!»

— Ха-ха! — не совсем весело рассмеялся Изя.

— Так что там насчет субботы? — спросил Марк.

— Ничего сложного, — сказал Изя. — В субботу нельзя заниматься действиями, от которых может измениться мир. Например: зажигать огонь, писать что-либо на бумаге и так далее. От зажигания огня мир может сгореть или согреться, а от написания лишней строчки — превратиться в ад. Но если огонь зажжен в пятницу — ничего страшного. Можно им пользоваться. И даже жарить на нем пищу.

— Бр-р-р! — рявкнул Марк. — Ну тебя в баню с твоим еврейством! Ничего не понятно. Расскажи лучше о ком-нибудь другом. Ну, хотя бы о Генрихе Новицком, флаг ему в гузно!