Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Мне кажется, молодые люди рассказали очень странную историю, — спешно пояснила мисс Марпл.

— В этом доме какая-то гнетущая атмосфера, — неожиданно сказала Клотильда. — Нам от нее не избавиться, мы все время это ощущаем. Все время. С того дня, как не стало Верити. Столько лет прошло, а она все не уходит, и тень ее остается здесь. — Она взглянула на мисс Марпл. — Вы не чувствуете? Вам не кажется, что она где-то рядом?

— Я ведь человек посторонний, — сказала мисс Марпл. — Вы и ваши сестры воспринимаете все совсем иначе — вы жили тут, вы знали покойную. Из слов архидьякона Брабазона я поняла, что она… что она была прелестной девушкой…

— Она была красавица. Чудесное дитя. Она была такой с самого детства, — сказала Клотильда.

— Жаль, что я почти не знала ее, — сказала миссис Глинн. — Но что поделаешь: я все это время прожила за границей. Мы с мужем как-то приезжали сюда, в его отпуск, но провели почти все время в Лондоне. В «Старую усадьбу» приезжали очень редко.

Антея вернулась из сада с громадным букетом лилий.

— Цветы для похорон, — сказала она. — Самые подходящие цветы для этого дня, правда? Я их поставлю в большую вазу. Цветы на могилку, — сказала она и внезапно захихикала. Странным, истерическим смехом.

— Антея, — сказала Клотильда. — Прекрати… перестань. Так нельзя, ты же знаешь.

— Пойду поставлю их в воду, — бодро сообщила Антея и вышла из комнаты.

— Ох, — сказала миссис Глинн, — Антея! Право же, она…

— День ото дня все хуже, — сказала Клотильда.

Мисс Марпл сделала вид, что ее это не касается, и, взяв со столика маленькую эмалевую шкатулочку, с восхищением принялась ее разглядывать.

— Того и гляди, разобьет вазу, — сказала Лавиния и снова вышла из комнаты.

— Ваша сестра, Антея, доставляет вам немало тревог? — деликатно поинтересовалась мисс Марпл.

— Да, это так. Она всегда была не очень уравновешенной. Она и в детстве была совсем неуправляемой девочкой. Но в последнее время совсем потеряла представление о том, что можно делать, а что нет. Иногда на нее нападают эти идиотские приступы смеха. Заливаться смехом, когда впору плакать…

Мы не хотим… отсылать ее куда-то — или принимать меры — вы понимаете. Наверное, она нуждается влечении, но ей наверняка не захочется уезжать отсюда. В конце концов, это ее дом. Хотя порою… порою с ней очень непросто.

— Порою жизнь вообще бывает очень непроста, — сказала мисс Марпл.

— Лавиния все время собирается уезжать, — сказала Клотильда. — Говорит, что хочет поселиться за границей. Кажется, в Таормине[288]. Она часто там бывала с мужем, они были очень счастливы. Она здесь уже много лет, это ее дом, но она постоянно мечтает уехать отсюда, отправиться в путешествие. Но мне кажется — мне кажется, что она просто не хочет жить в одном доме с Антеей.

— Вот беда, — сказала мисс Марпл. — Да, к сожалению, в некоторых семьях возникают подобные проблемы.

— Она боится Антеи, — произнесла Клотильда. — Просто боится, что скрывать. Я ей все время твержу, что бояться нечего. Иногда Антея ведет себя как дурочка. Выдумывает бог знает что, болтает глупости. Но я не думаю, что ее надо опасаться — то есть опасаться, что она… ой, сама не знаю, что говорю… В общем, не надо бояться, что она совершит… что-то из ряда вон выходящее.

— Прежде ничего такого не случалось? — спросила мисс Марпл.

— Нет-нет, что вы. Ничего подобного. Она бывает несколько нервозной и в дурном настроении, иногда она может ни с того ни с сего кого-нибудь невзлюбить. Она, видите ли, очень ревнива. Не выносит, когда слишком… в общем, когда к кому-то слишком хорошо относятся. Когда кому-то уделяют слишком много внимания… О Боже! Иногда мне кажется, что лучше уж продать этот дом и уехать отсюда — навсегда.

— Вам должно быть очень тяжело, — сказала мисс Марпл. — Ведь в этом доме все напоминает о прошлом.

— Вы меня понимаете, правда? Я чувствую, что вы меня понимаете. От этих мыслей никуда не денешься. Моя милая, чудесная девочка… Она была мне как дочь. Ее мать была моей очень близкой подругой. Да, совсем как дочь… Очень одаренная девочка. Делала успехи в живописи. Занималась дизайном. Я так ею гордилась. И вдруг — это увлечение, этот ужасный мальчишка, лишенный каких-либо устоев.

— Вы говорите про сына мистера Рафиля?

— Да. Лучше бы он никогда сюда не приезжал! Он просто был здесь проездом, и отец сказал ему, чтобы он нас разыскал, и он пришел к нам отобедать. Должна признаться, он умел быть обаятельным. С другой стороны, чуть ли не с детства у него были проблемы с полицией. Два раза он сидел в тюрьме, у него было несколько отвратительных историй с девицами. Могло ли мне прийти в голову, что Верити… просто безумие какое-то. Должно быть, такое случается с девушками в ее возрасте. Она была им просто околдована. Твердила, что он хороший и ни в чем не виноват. Да вы знаете, что они говорят в таких случаях. «Все были против него», вот что они всегда говорят. Весь мир против него. Никто его, бедненького, не пожалел. Боже, как устаешь от таких разговоров… Почему девушки не способны смотреть на все трезво?