Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— То есть…

— Судя по собранной вами информации, они были счастливы, благополучны и здоровы. И хотя кто-то говорил о серьезной болезни и визитах к лондонскому врачу, люди ходят к ним не только по поводу рака. И все же мы так и не узнали ничего определенного. Почему? По какой-то причине супруги захотели свести счеты с жизнью.

— Я знала одну пару, — сказала миссис Оливер, — во время войны — Второй мировой, разумеется… Так вот, они были уверены, что немцы высадятся в Англии, и решили, что сразу покончат с собой. Я сказала, что это просто бред, но они стали уверять меня, что не смогут это пережить. Абсолютный бред. Надо же иметь хоть какое-то мужество. Тем более что их смерть, смерть простых обывателей, пользы никому бы не принесла. А кстати…

— Да, я вас слушаю.

— Я вдруг сейчас подумала — а что, если смерть генерала и леди Равенскрофт была кому-то выгодна?

— Вы хотите сказать, что кто-то рассчитывал на наследство?

— Ну не обязательно на наследство Может быть, кто-то получил шанс добиться большего, выбиться в люди. В любом случае, они хотели что-то скрыть от своих детей, унести с собой в могилу некую тайну…

Пуаро тяжко вздохнул.

— Вот в чем ваша беда, — сказал он, — вы слишком сосредоточены на том, что могло бы произойти. Но это только предположения, хотя и вполне возможные предположения. Так что вопрос остается. Почему? Почему они погибли? Кому это было выгодно? Люди отправляются вечерком пройтись по берегу, берут с собой собаку…

— А собака-то тут при чем? — сказала миссис Оливер.

— Да это я так, к слову. То ли они взяли ее с собой, то ли пес просто увязался за хозяевами… Может, в этой собаке, так сказать, и зарыта собака?

— Ну не знаю, это такая же загадка, как парики, — сказала миссис Оливер. — Еще один факт, который не поддается объяснению. Один из моих слонов уверял, что пес обожал леди Равенскрофт, а другой сказал, что он однажды ее укусил.

— Ясно одно, — Пуаро снова вздохнул, — нам катастрофически не хватает сведений, а откуда их взять спустя столько лет?

— Ну вы-то всегда найдете, где их взять? — сказала миссис Оливер, — Помните того художника, которого застрелили или отравили, то ли на берегу моря, то ли в каком-то замке. Вы все-таки узнали, кто это сделал, хотя никогда в глаза не видели ни убийцу, ни его жертву[342].

— Верно. Но я расспросил о них тех людей, которые были там в то время.

— Я сейчас делаю то же самое, — сказала миссис Оливер, — только у меня пока ничего не получается. Никак не могу найти тех, кто знал бы все не понаслышке. Настоящего свидетеля. Как вы думаете, не бросить ли нам это дело?

— Думаю, это было бы весьма мудрое решение, — сказал Пуаро, — но боюсь, сейчас нам с вами уже не до мудрых решений. Как-то досадно все бросать на полпути. И потом, я уже не могу вот так все оставить, ради памяти этих славных людей, ради их славных детишек. Они, надеюсь, выросли хорошими людьми?

— Мальчика я не знаю, — сказала миссис Оливер, — я его кажется никогда не видела… Что же касается крестницы… Хотите познакомиться с Селией? Я могу ей сказать, чтобы она зашла к вам.

— Не уверен, что она захочет тащиться к какому-то старикашке, но мы можем все устроить иначе И с большей пользой. Но мне хотелось бы повидать еще кое-кого.

— И кого же?

— Ту вашу знакомую. Которая задается Вашу напористую приятельницу.

— Никакая она мне не приятельница, — сказала миссис Оливер. — Просто я совершенно не умею отбиваться от назойливых людей.

— Вы сможете возобновить знакомство?

— Нет ничего легче. Представляю, как она в меня вцепится.

— Пусть вцепится. А при встрече, я попробую выведать, почему ее так интересуют не касающиеся ее подробности.

— Пожалуй, это может нам пригодиться. А я, — миссис Оливер вздохнула, — я совсем непрочь передохнуть от своих слонов. Няня вот тоже их помянула, сказала, что слоны помнят все. Эта дурацкая поговорка просто начинает меня преследовать. Теперь ваша очередь, поймать парочку-другую слонов.

— А вы чем займетесь?

— Пожалуй, поищу лебедей.

— Mon Dieu[343], и что же это за лебеди?

— Да так, вспомнилось Няня рассказала, что у меня было в детстве двое маленьких приятелей Один прозвал меня Леди Слон, а второй — Леди Лебедь Когда я была Леди Лебедь, то делала вид, что плаваю по полу А когда я была Леди Слон, они катались на мне, заставлял бегать на четвереньках. Да, в нашем случае лебеди вряд ли предвидятся.

— Вот и чудесно, — сказал Пуаро. — Хватит с нас и слонов.

Глава 8 Десмонд

Два дня спустя Пуаро, попивая свой утренний шоколад, перечитал письмо, которое пришло с утренней почтой.

Оно было написано довольно разборчивым, но еще явно не сложившимся почерком.