Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Миссис Бартон-Кокс, — сообщил он камину тоном, который больше подходил бы для церковного старосты, зачитывающего отрывки из Священного Писания. — Миссис Бартон-Кокс, — повторил он. — Первый муж мистер Сесил Олдбюри. Крупный фабрикант, производитель пуговиц. Солидные доходы. Занялась политикой, была членом парламента от Малого Стансмира. Мистер Сесил Олдбюри погиб в автомобильной катастрофе через четыре года после женитьбы. Единственный их ребенок вскоре тоже погиб — в результате несчастного случая. Состояние мистера Олдбюри перешло к вдове, но оказалось не столь уж крупным — дела фирмы в последние годы пошатнулись. К тому же мистер Олдбюри оставил весьма солидную часть денег некой мисс Кэтлин Фенн, с которой, судя по всему, поддерживал определенные отношения. Естественно, втайне от своей супруги. Миссис Бартон-Кокс продолжала свою политическую деятельность. Через три года она усыновила сына мисс Кэтлин Фенн. Мисс Кэтлин Фенн утверждала, что его отец — покойный мистер Олдбюри. Хотя, по моим сведениям, это довольно трудно доказать, — заметил мистер Гоби. — У мисс Фенн были обширные знакомства, как правило, среди джентльменов — причем весьма состоятельных и достаточно щедрых. Как говорится, всему своя цена, не так ли? Боюсь, что счет, который я вам пришлю, будет немалым.

— Продолжайте, — сказал Эркюль Пуаро.

— Итак, миссис Олдбюри усыновила ребенка. Вскоре она вышла замуж за майора Бартон-Кокса. Мисс Кэтлин Фенн тем временем добилась большого успеха в шоу-бизнесе, стала знаменитой поп-звездой и заработала целое состояние.

Она написала миссис Бартон-Кокс, выразив намерение забрать ребенка обратно. Миссис Бартон-Кокс ей наотрез отказала. Миссис Бартон-Кокс, как мне известно, не нуждалась в средствах после того, как овдовела вторично. Майор Бартон-Кокс был убит в Малайе, и она получила приличное наследство. Мисс Кэтлин Фенн, тоже вскоре скончавшаяся — а если быть точным, через полтора года, — оставила завещание, по которому все ее состояние — и весьма немалое — переходило к ее сыну Десмонду, в настоящее время носящему имя Десмонд Бартон-Кокс.

— Неплохо, — сказал Пуаро. — А причина смерти мисс Фенн?

— Мой осведомитель сообщил, что она умерла от белокровия.

— И мальчик получил наследство?

— Оно было оставлено доверенным лицам — он вступает в права наследования по достижении двадцати пяти лет.

— Значит, он станет независимым человеком и даже обладателем крупного состояния? А миссис Бартон-Кокс?

— Несколько неудачных вложений, как я понял Она не бедствует, но не более того.

— А Десмонд написал завещание? — спросил Пуаро.

— Это, — сказал мистер Гоби, — мне пока неизвестно. Но это можно легко выяснить. Я сразу вам сообщу.

На этом мистер Гоби распрощался, отвесив поклон электрическому камину. А Эркюль Пуаро начал что-то быстро строчить на лежащем перед ним листе бумаги. Время от времени от хмурился, крутил усы, вычеркивал и переписывал заново кое-какие строчки, затем писал дальше. Так прошло полтора часа. Услышав звонок, он поднял телефонную трубку.

— Благодарю, — сказал он. — Вот это, я понимаю, работа. Да… да, весьма вам благодарен. Уму непостижимо, как вы этого добиваетесь… Да, это вполне проясняет ситуацию. Теперь я уловил то, что прежде от меня ускользало. Да… я понимаю… да, слушаю… так вы твердо уверены, что так оно и есть? Он знает, что его усыновили… но ему до сих пор не говорили, кто его настоящая мать… да? Да, я понял.

Очень хорошо. Это вы тоже сможете прояснить? Заранее благодарен.

Он положил трубку и продолжил свои записи. Через полчаса телефон зазвонил снова.

— Я только что из Челтенхэма, — услышал Пуаро хорошо знакомый голос.

— A, chere madame, вы уже вернулись? Удалось встретиться с миссис Розантелль?

— Да. Она просто прелесть. Очень милая. И — знаете, вы были совершенно правы — она тоже оказалась слонихой.

— Что вы хотите сказать, мадам?

— Я хочу сказать, что она помнит Молли Равенскрофт.

— Она и парики вспомнила?

— Все до одного.

Миссис Оливер коротко пересказала то, что ей поведала миссис Розантелль.

— Так, — сказал Пуаро, — в точности совпадает с данными Гарроуэя. Четыре парика. Кудряшки, вечерний, и два попроще.

— Значит, я выяснила то, что вы и без меня знали?

— Нет, вы выяснили гораздо больше. Вы мне только что сказали, что, по словам миссис Розантелль, леди Равенскрофт заказала два парика позже — кроме тех двух, что у нее уже были, — и что это произошло примерно за месяц-полтора до трагедии. А ведь это весьма интересно, не находите?

— А что тут, собственно, интересного? — удивилась миссис Олвдер. — Вы же знаете, как люди — я хочу сказать женщины — могут привести в негодность любую вещь. Тем более парик. Подпалят по неосторожности прядь-другую, обольют лаком или покрасят не в тот цвет — тут уж ничего не исправишь — приходится заказывать другой. И чего вы так обрадовались…

— Да не могу сказать, что так уж обрадовался, — заметил Пуаро. — Но вам не кажется странным, что парики в мастерскую — чтобы их не то скопировали, не то подогнали по размеру — привезла француженка?