Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— А теперь прошу к столу, — сказала Шарлотта.

Поддерживаемая своими помощницами, она возглавила шествие. Теперь она еще больше напоминала трясущееся желе, но по-прежнему внушала почтение. О ней нельзя было презрительно подумать: ну и толстуха! Нет, это была не просто толстая старуха — она была важной персоной и прекрасно это сознавала. Она хотела производить впечатление выдающейся личности. Сэр Стаффорд с Ренатой шли следом за ней и ее помощницами.

Когда они прошли через двери, больше напоминавшие ворота, он увидел перед собой не просто столовую, а скорее пиршественную залу.

Там была и лейб-гвардия — телохранители. Рослые, белокурые молодые красавцы, облаченные в нечто вроде военной формы. Как только Шарлотта вошла, все разом с лязгом обнажили мечи и скрестили лезвия над ее головой, образовав коридор. Шарлотта, собравшись с силами, отпустила своих спутниц и двинулась без посторонней помощи к громадному резному креслу, отделанному золотом и парчой, стоявшему во главе длинного стола. «Ни дать ни взять — свадебный кортеж, — подумал Стаффорд Най. — Причем свадьба моряка или военного. Нет, именно военного — только вот самого жениха не хватает».

Все гвардейцы в самом расцвете сил. Никого старше тридцати. Все как на подбор, так и пышут здоровьем. На лицах — ни тени улыбки, только почтительная серьезность, и… — он поискал подходящее слово — да, беззаветная преданность. Впрочем, дух тут не столько военный, сколько религиозный. Появились слуги — казалось, они чудом уцелели с довоенных лет, предшествовавших роковому тридцать девятому. Все это сильно напоминало съемки очень дорогого исторического фильма. И над всеми статистами царила восседавшая в кресле или на троне — это уж кому как угодно его назвать — не королева и не императрица даже, а очень старая женщина, выделяющаяся из остальных разве что необыкновенной тучностью да несравненным уродством. Кто она такая? Что она здесь делает? С какой целью?

К чему весь этот маскарад? Гвардия телохранителей — может, они сотрудники службы безопасности? К столу подходили все новые гости. Они склонялись перед чудищем в почтительном поклоне и занимали свои места. Все были одеты в обычные вечерние костюмы и платья. Никого не представляли.

Стаффорд Най, за долгие годы научившийся разбираться в людях, попытался оценить их на глазок. Типы самые разнообразные. Люди из разных сфер и профессий. Юристы. Он насчитал несколько, их ни с кем не спутаешь. Возможно, бухгалтеры и дичь покрупнее — финансисты; парочка военных в штатском. Они были, как он понял, приняты в доме как свои, но тем не менее «сидели ниже солонки», как было заведено когда-то у феодалов — на нижнем конце стола, как и положено людям зависимым.

Подали кушанья. Заливное — громадная кабанья голова, оленина, охлажденный лимонный шербет[129], великолепный слоеный торт, даже на вид необыкновенно вкусный. Необъятная старуха ела — ела с жадностью, словно изголодалась, смакуя каждый кусок. Снаружи донесся новый звук. Рев мощного мотора спортивного автомобиля. Машина мелькнула за окнами как белая молния. В зале прозвучал не менее мощный рев телохранителей:

«Хайль! Хайль! Да здравствует Франц!»

Белокурые гиганты перестроились с легкостью, которая свидетельствовала о привычной строевой муштре. Все встали. Только старуха осталась сидеть на своем троне, высоко подняв голову. Стаффорд Най отметил, что зал охвачен особым, почти паническим волнением.

Прочие гости или домочадцы — кто бы они ни были — исчезли с такой ловкостью, что напомнили Стаффорду Наю ящериц, ускользающих в трещины в стене. Золотоволосые юноши снова перестроились, мечи взлетели над головами, приветствуя повелительницу, она милостиво склонила голову, мечи вернулись в ножны, гвардейцы, получив разрешение, развернулись и, печатая шаг, вышли из зала. Она проводила их глазами, затем перевела взгляд сначала на Ренату, потом на Стаффорда Ная.

— Ну, как они вам? — сказала она. — Мои мальчики, мои юные воины, мои сыночки. Да, мои сыновья. У вас найдется слово, достойное их?

— Есть такое слово, — сказал Стаффорд Най. — Великолепие. — Он обратился к ней, как подобало обращаться к особе королевской крови: — Великолепие, мадам.

— Ах! — Она склонила голову, улыбнулась, и морщины разбежались по всему ее лицу. Это придало ей пугающее сходство с крокодилом.

«Чудовищная женщина, — подумал он, — чудовищная, просто дракон из страшной сказки. Неужели все это происходит на самом деле? Он никак не мог в это поверить. Или он находится еще в одном театре и в нем дают очередное представление?»

Двери с лязгом распахнулись. Отряд золотоволосых снова промаршировал в залу. На этот раз они не размахивали мечами — они пели. И мелодия и голоса поражали редкостной красотой.