Конечно, в пенной ванне лучше лежать, чем сидеть. Но и этой радости новоселы не были лишены. Дома, строившиеся в 1950‐х – начале 1960‐х, имели разные планировки. Часть зданий возводилась крупными заводами, институтами, учреждениями культуры. Здесь принципы минимализма и экономии не слишком соблюдались. В неравенстве хрущевок я убедилась на личном опыте. В юности мне, девочке, выросшей в огромных и бестолковых помещениях старого фонда без капремонта, с четырехметровым потолком, анфиладными комнатами, окнами высотой в три метра и прочими радостями быта, которые хороши только при наличии горничных и дворецких, так как уборка в этих пространствах – адский труд, очень нравились уютные хрущевочки. Меня искренне восхищали отдельные малюсенькие комнатки – 9 метров – моих подруг. Семья одной построила в 1964 году двухкомнатный кооператив, а отец второй – военнослужащий – получил трехкомнатную хрущевку.
Элитная хрущевка. Личный архив Н. Б. Лебиной
Элитная хрущевка. Личный архив В. М. Кисловского
С возрастом я постепенно прониклась снобизмом, свойственным всем питерцам, живущим в центре. А на старости лет решила все же уехать из парадной, уже даже отделанной по евростандарту, но очень неудобной квартиры в старинном Доме академиков. И вот после недолгих поисков в Гавани, на Васильевском острове – это почти центр нынешнего Петербурга, – мы купили 80‐метровую трехкомнатную квартиру с довольно большой кухней, холлом, трехметровыми потолками, стенами в три кирпича, входной дверью 2,4 на 1,2 м и такими же межкомнатными дверями из натурального дерева.
В доме нет лифта, но по широкой пологой лестнице, имеющей межэтажные площадки в 16 кв. м, подняться на второй этаж не составляет труда. И все это в постройке 1960 года! Великолепие объяснялось просто: здание, возведенное в разгаре хрущевской жилищной реформы, предназначалось для передовых рабочих и инженерного состава Балтийского завода. Я умышленно привожу планы квартир моих соседей по площадке. Подобных домов в Гавани немало.
Но в целом к началу 1960‐х годов стало очевидным, что достоинства жилищной реформы грозят превратиться в недочеты. Быстро строившееся экономичное жилье оказалось тесным. Недостатком обернулся и главный козырь хрущевской реформы – поквартирное и посемейное распределение жилья. Об изъянах этой системы заговорили сами представители властных структур. На Всесоюзном совещании по градостроительству, проходившем в Москве в июне 1960 года, Хрущев заявил, что практика предоставления одиноким людям отдельных квартир себя не оправдала, однако нельзя и возвращаться к коммуналкам. В качестве выхода было предложено обратить внимание на строительство домов гостиничного типа. В первых проектах малогабаритных квартир архитекторы умышленно задумывали проходные комнаты, чтобы не возникало соблазнов сделать небольшие квартирки коммунальными. Ярым противником таких планировок стал главный архитектор Ленинграда Каменский. Он считал, что необходимо создать условия для обособления личного жилого пространства даже в квартире на одну семью. На III cъезде советских архитекторов в 1961 году Каменский вообще предложил на законодательном уровне запретить образование коммуналок в объектах нового строительства, настаивая на проектировании в них не смежных, а изолированных комнат838
. Новоселы малогабаритных отдельных квартир уже через пять лет жаловались на тесноту. Даже новое жилье в СССР выдавалось строго по норме и без учета перспектив расширения семей. Часто в двухкомнатной квартире (14,5 и 15,2 кв. м) с пятиметровой кухней и совмещенным санузлом жило две семьи: за 5–7 лет после получения хрущевки дети вырастали и женились. Раздражающим моментом стала стандартность новых районов, застроенных пятиэтажными спичечными коробками. В 1969 году Овчинников написал стихотворение «Трагедия заблудившегося новосела».