Past simple

– Нет, искренне не понимаю, – ответила я, отгоняя от себя наваждение.

– Я видел тебя с Глебом.

– Молодец, хороший мальчик. Здоровый. Со зрением никаких проблем, – мрачно пошутила я.

– Тань, может хватит язвить? – теперь его лицо было серьезным, а в глазах зажигались огоньки гнева.

– Может хватит сквозняком гулять по моей жизни? Определись, Вадим. Или ты заходишь и остаешься в ней, или же убирайся и больше не появляйся. От хлопанья дверей и окон башка болит уже! – я распахнула глаза и вновь села на кровати.

– Я определился. Давно определился, – его голос был тихим, уставшим.

– Ты можешь приехать сейчас? – внезапно спросила я. Почему-то показалось, что разговор не стоит откладывать на потом. Да и я еще не дослушала его историю любви, обернувшуюся трагедией.

– Спустишься? – спросил Вадим.

– Поднимешься, – отбила я.

– Тогда открывай дверь, – в его голосе слышались нотки веселья.

– Ты что, уже здесь? – удивилась я, подскакивая к окну и глядя вниз, на автомобиль, припарковавшийся возле подъезда. – А что ты тут делаешь?

– Если честно, то приехал поговорить. Решил сначала позвонить. А если бы трубку не взяла, то пел бы серенады под окном на радость соседям.

– Спасибо тебе, Инга, что разбудила меня, – улыбнулась я, наблюдая, как Вадим идет к подъезду. – Иначе соседи бы оценили концерт. А потом оценил бы и участковый, и наряд полиции. Ладно, пошла открывать.

Накинув халат, я на цыпочках прокралась к двери. Не хотелось разбудить Лику, хотя подруга, после вчерашнего дня, наверняка дрыхнет без рефлексов. Как бы будильник не проспала, не то кафе прекратит свою работу на второй день после своего официального открытия.

Шикнув Вадиму, чтобы был максимально тихим, я махнула рукой в сторону кухни. Достав чашки из сушилки, поставила на стол.

– Чай, кофе? – поинтересовалась я у Вадима, который стоял, подперев плечом дверной косяк и скрестив руки на груди.

– Кофе, – кивнул он. – Я так понимаю, что говорить будем долго, а нам потом еще на работу.

–У тебя нет такой привязки к работе, так что, не прибедняйся, – хмыкнула я. – Можешь и не прийти, у сотрудников меньше стресса будет.

– Это тонкий намек на то, что я нагибатор, который только нервы своим подчиненным делает? – усмехнулся Вадим.

– Нет, это констатация факта, что начальство, будь оно хоть триста раз сахарной зефиркой, не любит никто. И доверия начальство не вызывает. К нему относятся как к глобальной катастрофе: вроде и ничего не зависит от человечества, но хотелось бы избежать, – улыбнулась я, ставя турку на плиту.

– Откуда такие познания в этой области? – удивился Вадим. – Если мне память не изменяет, то ты ни дня не работала под чьим-то началом.

– У меня дар. Редкий, – отбрила я. – Умею без мыла влезать в чью-то шкуру и чувствовать себя на месте другого человека.

– И все же надо было тебя тогда брать, – усмехнулся мужчина и поспешно добавил. – На работу брать. Такое сокровище нельзя оставлять надолго без присмотра. Другие кладоискатели подберут.

– И о работе забыли бы оба, – фыркнула я. – Не мне тебе объяснять, как искрило между нами.

– А разве сейчас не искрит? – удивленно приподнятая бровь и я растерялась, не находя ответа.

– Сейчас между нами тлеет, – немного подумав, соврала я.

– Значит нужно просто раздуть угли, – улыбнулся Вадим.

– Зачем? Чтобы сгореть полностью? Дотла? И что в итоге? Два одиночества, калеки, потрепанные жизнью, побредем искать себе другой огонь? Чтобы согреться? Паразитировать? Ты знаешь, что проживает человек, когда понимает, что больше не может отдать свое тепло? Не потому, что не хочет, а потому что функцию эту сломали. Вырвали микросхему, отвечающую за это гребанное чувство тепла, – выдала я, разливая кофе по кружкам.

– Ты думаешь, я что-то другое ощущал? Или что я бесчувственный чурбан, который не способен на эмоции и чувства? – Вадим заинтересованно наблюдал за мной.

Открыв окно, я присела на стул и пододвинула к себе пепельницу. Как оказалось – зря!

– Я тебе тогда еще сказал, чтобы ты больше не смела прикасаться к этой дряни, – он в мгновение ока оказался рядом, отбирая у меня пачку сигарет и зажигалку.

– А что, если я хочу? – подскочила я.

– Перехочешь, – категорично ответил он, пряча у себя в кармане сигареты.

– Идиот, – буркнула я, обратно присаживаясь на стул.

– Это я запомнил, не имеет смысла повторять пройденный материал, – усмехнулся он, закрывая окно. – Прости.

– За что? За то, что отобрал у меня сигареты? – подняла глаза на него. – Я не обижаюсь. Ты все равно рано или поздно уйдешь, а ларьки работают круглосуточно.

– Я тогда сказал, что был бы с ней. Дурак. За это и прости, – терпеливо пояснил он.

– Ну, не мне прощать тебя за то, что тебя природа мозгами обделила, – фыркнула я, чувствуя, как сердце внутри начинает учащенно биться. Словно оживает, наполняя меня эйфорией.

– Я долго думал. Вспоминал. Сравнивал, – начал он, не замечая моего саркастического настроения. – И понял…

– Аллилуйя! – воскликнула я. – Дошло, наконец? И что же ты понял?

– Принцессам нужны принцы, – как-то странно усмехнулся он. – А королевам – короли.