Пастиш

«Вдали от рая» едва ли мог бы сработать в качестве мейнстримного фильма, если бы зависел от глубокого знания творчества Серка. Его фильмы — важные референции в академическом киноведении, и у него есть поклонники из числа любителей кэмпа [Klinger, 1994], но большинство людей не учатся в киношколах, и к 2000‑м мелодрамы Серка не так часто показывали по телевизору, поэтому едва ли они были актуальны как для кэмповой переделки, так и для широкого зрителя. Однако ясно, что достаточное число людей поняли «Вдали от рая», раз у фильма были неплохие кассовые сборы. Почти наверняка здесь задействована иерархия знания. Как минимум, любой заметит, что фильм работает с семейной драмой иначе, чем другие недавние фильмы, не так, как поздние гламурные мелодрамы («У зеркала два лица» (1994), «В ожидании выдоха» (1995)), скромные полунезависимые драмы («Можешь рассчитывать на меня» (2000), «В спальне» (2001), «Корабельные новости» (2001)), костюмированые фильмы («Конец романа» (1999), «Часы» (2002)), телевизионные фильмы на злобу дня, мыльные оперы. Однако, возможно, кто-то на этом остановится^†, и одна моя подруга сказала, что фильм показался ей «особенным». Но даже многие «закоренелые синефилы» могут не заметить всех деталей пастиша: когда я впервые смотрел «Вдали от рая», я не связал его с «Моментом безрассудства» и не подумал о созвучии в изображении теплых дружеских отношениях между белой женщиной и ее черной служанкой в «Имитации жизни», а также ничего не знал о различии в скорости монтажа. Я подозреваю, что отклики на фильм находятся где-то между реакцией удивления на его непохожесть на другие кинокартины и синефильским отслеживанием каждого серковского нюанса, при этом все узнают интерьеры и костюмы 1950‑х, признают, что его цветовая гамма расходится с представлениями о реализме, что он полон неиронической эмоциональности и отвечает представлениям о слезливых мелодрамах и женском кино, короче, узнают тот стиль, в котором в свое время снимались фильмы о подобных вещах.

Что дает представление этой истории именно в этом стиле? Я хочу предложить несколько ответов, охватывающих ряд реакций, которые может вызывать этот фильм.

Это позволяет фильму рассказать историю особенно эмоционально и трогательно, что характерно для таких мелодрам.

Само по себе это ничего не говорит о нем как о пастише. Это означает только то, что фильм использует творческий потенциал жанра, чтобы создать определенный мир и вызвать определенные чувства. Однако факт бросающихся в глаза расхождений и искажений, которые были отмечены выше, более того, то, что такого рода истории уже тридцать лет как не снимают в такой манере, выводит даже эту, самую прямую, функцию использования стиля на орбиту пастиша.

Это позволяет рассказать историю из 1950-х в стиле 1950‑х.