Пастораль с лебедем

«Нет, — объясняет Хрисуца, — она в Туркестане замужем, вроде султанихи. Вы еще лица не видели, она теперь индианка. Ногти и губы серебряные, а на лбу черный шмель!»

Милые мои, как я посмотрела, просто обмерла! Вот времечко — то кухарка, то султанша. Отозвала я Хрисуцу в сторонку:

«Что ж это за султанихи такие в Туркестане?» Она и говорит: «Они там как пчелиные матки. Наверно, и в аллаха веруют, только вместо многоженства многомужество практикуют».

«Упаси, милосердный, говорю. Где она такому научилась? В ихних тракторных бригадах или в наших?»

«Тихо, — говорит Хрисуца, — услышит! Она совсем не работает, как многодетная, и состоит в любви и великом почете».

Смотрю, два шофера топают к выходу, а Любка их под руки подхватила, видно, в свой гарем увести.

«Она, — говорит Хрисуца, — по всяким женским делам справки наводит. Ска… саксаулы… нет, как их там… аксакалы ее в деловую командировку послали, на общественные деньги, им нужны такие многоопытные, чтоб развелись в кишлаках дети… А у нас в селе желающих полно. Вон у Бэсоя, три девуни под одной крышей, старшей скоро сорок стукнет, а где применить себя по делу? Не лучше ли в Туркестан махнуть, чем на родном дереве висеть сушеной сливой?»

Вера как ответственное лицо женсовета не могла этого слышать:

— Не допустим! Нам тоже нужна производительная сила! Я Нинке-почтальоише наказала: «Не подведи, Нина, как придет из Туркестана конверт или телеграмма, беги в женсовет. Надо еще разузнать, что там за кишлаки, как у них с приданым, берут калым или за так… А если уж кто сбежал, похлопочем, в обиду не дадим. У меня совета просила младшая Бэсоя. Люба ее, оказывается, сагитировала. «Хорошо там, девки, — говорит, — как у Христа за пазухой, только одной скучновато. Поехали со мной, у туркестанцев запросто, дома сидишь целый день. А молдаванок они любят… Меня сначала расспрашивали, а потом признались: их турчанки только носом целуются».

Глаза у Веры заблестели, как в тот день, когда мать купила ей первые в жизни бусы. Ну и ну, развязался язычок у мамы! Сколько же нас, Скарлатов, было бы, если б она дала себе волю и не била поклоны перед пречистой девой, пожалела скалку… Надо же, лоб расшибить, лишь бы не обрастать детьми! А все-таки четверых подняла: кроме Василицы и Веры, еще двух старших сыновей, но о них в доме почти не вспоминали. Один в войну погиб, а другого, Спиру, унесло неведомо куда. Может, отдал богу душу под чужими небесами, — ни весточки от него, ни привета уже лет двадцать с хвостиком.

— …Да, дорогие, на женщине держится земля, — продолжала Зиновия, — а мужики что? Бестолковы, одна маета — силушки бог одолжил, а куда с ней деться, не надоумил. Вот старший мой сядет, бывало, и целый день часы развинчивает, а потом обратно собирает. Да что говорить, еще в пеленках, чуть недоглядишь — уже руки выпростал; зачихает — значит, опять развернулся, лежал синий и икал. А почему? Почему земля летает по воздуху, как говорит Никанор? И почему дубы стоят с табличками, а лес засыхает? Потому что мужику подавай воздушных змеев или самолеты, как молодому Булубану. Не зря он умом тронулся под конец и давай посылать с неба письма бабушке, к булыжникам привязывать! И пьяный свернул шею на племенном жеребце. Так почему бы Кручяну не испустить дух в овраге? Не осуждайте, дети мои: мол, старуха против мужиков ополчилась. Вот вам вопрос: штанов в магазине полно, а где мужчина? Трое у меня было, два сына да отец их Александру. Еще зять, вот вам четверо… А вокруг Тудора одни юбки! Да я ему в лицо скажу: «Бычок ты, дылда стоеросовая! Вожжа тебе под хвост попала? Не утерпел, испортил девчонку. Разве так бы ее родители на тебя смотрели, кот ты паршивый, усики плевочком!.. И Диана бы гордилась, и был бы у вас праздник святой, у людей на виду». Так и скажу! Испакостил свою любовь, внучек мой дорогой… Простите старую, сидим мы здесь, седые, и в глаза друг другу глянуть боимся…

Ферапонт решил постоять за детей и показать, что он как мужчина еще кое-чего стоит:

— Ну, сватья уважаемая, вы слишком… Хоть и все наперекосяк, как я посмотрю, но можно простить молодых. Хорошо, что они любят. И между нами, я им машину куплю! Уже гараж начал строить. И дом для них есть…

— Ох, сват Ферапонт, бабам оставьте эти увертки — задабривать подарками.

За столом повеселели — вот так да, шло все тихо-мирно, а теперь от старушки достается на орехи… Ничего, пусть пожурит по-матерински, ведь как ни крути, а проморгали молодых! Думали: раз дети книжки читают, то и ума набираются. Не успели оглянуться, а их уже трое…