Паткуль. Неистовый лифляндец

Первое письмо, адресованное прусскому министру Х.Р.фон Ильгену, касалось вопроса предполагаемого заключения мира между Россией и Швецией при посредничестве Паткуля. Как мы помним из предыдущей главы, Паткуль, без согласования с царём Петром, вступил в тайный контакт с прусским посланником Маршаллом фон Биберштайном и вёл с ним по этому вопросу переговоры. В тексте письма Е. Эрдманн обнаружил немало подозрительных моментов. Во-первых, он обратил внимание на то, что текст составлен сумбурно и бессвязно, что не соответствовало стилю Паткуля. Французские слова перемежаются в нём с немецкими, в то время как оба корреспондента вели между собой переписку исключительно на французском языке. В-третьих, обратило на себя внимание небрежность зашифровки текста: разные цифровые комбинации применяются для зашифровки одного и того же слова или понятия, а с другой стороны, одна и та же цифровая комбинация использовалась для кодирования разных слов и понятий. Такая «небрежность» совершенно нетипична для такого тщательного и хитрого конспиратора, которым был Паткуль. Наконец, немецкий историк обращает внимание ещё на одну несуразность: в начале текста письмо датируется словами «Бреслау, 24 июня», а конец – «Дрезден, 30 мая»! Фальсификаторы, вероятно, так торопились, что допустили грубую ошибку. Рядом с письмом находится официальный комментарий Хойма или Пфингстена, в котором содержится вывод о том, что Паткуль «ищет дружбы со Швецией в ущерб королю и царю», что из нейтрального текста письма вовсе никак не следует.

Второе письмо фальсификаторов адресовано от имени Паткуля к прусскому посланнику при царе Й.Г.Кайзерлингу, на основании которого враги Паткуля сделали вывод о том, что тот уже находился в прямой преступной связи со шведами. О Паткуле в письме говорится в третьем лице – вероятно для того, чтобы показать, как Паткуль ловко прячет концы своей предательской связи с Карлом XII: «Он (некое выдуманное Паткулем лицо) поддерживает с Королевским Шведским двором тесную дружбу и заверил меня, что будет поддерживать эту дружбу и впредь». И во втором письме Хойм и Кº допустили грубую промашку в датировке: в начале письма стоит «Гамбург, 4…», а в конце – «Дрезден, 16 сентября». В сохранившихся письмах Паткуля нет ни одного, которое бы он датировал разными городами или допускал путаницу с числами и месяцами.

По мнению Эрдманна, привлекает внимание и завершающий комплимент письма: «Да поможет нам Бог в нашем начинании, с наилучшими рекомендациями, адьё». Между тем, все свои письма Паткуль обычно заканчивал комплиментом «Ваш преданный слуга Й.Р.Паткуль». В лжепослании к Кайзерлингу комплимент звучит слишком доверительно и набожно – прусский и царский посол друг друга недолюбливали, другу другу не доверяли и в тесной дружбе между собой никогда не состояли. Комментарий саксонских заговорщиков однозначен, они победно утверждают, что Паткуль с помощью своих друзей продолжает верно служить королю Швеции и похвально отзывается об их усилиях заключить за спиной короля Августа сепаратный мир со шведами.

Комментарии к письмам в первую очередь были рассчитаны на царя, и король Август поспешил уведомить своего «друга» Петра об удивительной божьей милости, снизошедшей на его слуг и помогшей им разоблачить «постыдный заговор» Паткуля. Он, Август, видите ли, уже давно питал подозрения к царскому послу, его люди взяли подозреваемого на заметку и вот с помощью документов, попавших к ним в руки таким «удивительно счастливым образом» (!), махинации предателя раскрыты. Претвори Паткуль свои коварные планы, царь лишился бы трона и скипетра, но бдительный Август… и т. д и т. п. А в целом он, Август, рекомендует Петру освободиться от услуг всех лифляндцев – они лживы и коварны, давно куплены шведами или являются агентами Паткуля. На этот счёт у Августа имеются неопровержимые доказательства.

Трудно сказать, насколько Пётр поверил этим бредням своего саксонского «друга», но он снова повторил свою просьбу к Августу поскорее выдать ему Паткуля, чтобы Москва сама могла разобраться в его поступках. Правда, просьбе этой не было придано достаточной настойчивости и требовательности. В руках у Петра был саксонские послы Арнштедт и Халларт, царь мог взять их в заложники и потребовать обмена на Паткуля, но царь к этому средству не прибег. А саксонские советники придумывали всё новые причины для задержания Паткуля в Зонненштайне: то они ссылались на его болезнь, то на опасность транспортировки, то ещё на что-нибудь.