Паткуль. Неистовый лифляндец

Царь Пётр был далеко, а Карл ХII совсем близко, и это решило участь Паткуля. Шведскому королю надоело гоняться за Августом по необъятным просторам Речи Посполитой, и он решил, наконец, раз и навсегда обезвредить его, чтобы потом всеми силами повернуть на восток и сокрушить Россию. В конце августа 1706 года со всей своей армией он вошёл сначала в Силезию, владения кайзера Иосифа, не подумав даже предупредить его об этом, а 1 сентября 1706 года вторгся в Саксонию.

Шуленбург с остатками армии не мог оказать шведам ни малейшего сопротивления и в спешке отступил в Тюрингию. Август наблюдал за продвижением шведских войск из Литвы, находясь под защитой довольно значительного войска, в состав которого входил и корпус под командованием князя А. Меньшикова. Жена его уехала к родственникам в Байрет, курфюрстина-мать с наследным принцем бежала в родную Данию. Помощи Августу ждать было неоткуда: царских войск для противостояния шведам было недостаточно, Австрия по уши увязла в войне с Францией и ограничилась лишь выражением протеста против нарушения шведами территориальной целостности империи, а Пруссия и Дания замерли от страха и молчали. Да и кто хотел связываться с ненадёжным и вероломным монархом Польши и Саксонии, которого пусть не законно, но прогнали с польского трона и посадили на него шведского ставленника Станислава Лещинского?

Ну а Август продолжал жаловаться на нехватку денег, в то время как его подданные купались в роскоши и раскошеливаться на войну не собирались. Русские деньги, по донесению посланника Григория Долгорукого, расходовались «на польских дам, на оперы и комедии» — одним только оперным певцам за зиму было подарено 100 тысяч ефимков. «Надейся на Бога, а на поляков и саксонцев надеяться нельзя», – писал посланник и оказался прав: союзник Петра сразу стал искать путей заключения со шведами мира. История, пожалуй, не знает иного такого странного мира, каким стал мир, заключённый Августом с Карлом ХII.

Карл ХII входить в Дрезден не стал, а расположил свою штаб-квартиру в городе Альтранштедте, недалеко от Люцена, где за 70 лет до этого пал его прадед Густав Адольф. Правнук осмотрел место гибели своего легендарного предка и сказал:

– Я пытался жить, как он. Может, Бог пошлёт мне когда-нибудь такую же славную смерть.

Хотя Альтранштадт выгорел, расставаться с этим местом Карл ХII не захотел. Он издал манифест, в котором объявил, что явился в Саксонию с миром и обещал всех, кто вернётся домой и заплатит контрибуцию, рассматривать так же благосклонно, как шведских подданных. Непослушным пригрозил суровым наказанием. Воззвание возымело действие, и народ стал возвращаться на свои места. Король приказал саксонской верхушке собраться и определить размеры контрибуции. При чтении реестра о финансовом положении подданных Августа у короля Карла перехватило дыхание: Саксония оказалась золотым дном. Ежемесячная контрибуция была определена в 625 000 риксдалеров, из которых 500 000 надлежало выплатить наличными, а остальные 125 тысяч – натурой. Кроме денежной контрибуции, на жителей Саксонии было возложено бремя обеспечивать шведскую армию продуктами: каждому шведскому солдату за счёт саксонской казны ежедневно полагались 2 фунта мяса, 2 фунта хлеба, 2 кружки пива и 4 су карманных денег, а кавалеристы ещё получали и фураж. О таком заботливом попечении русские союзнические солдаты из корпуса Паткуля не могли даже и мечтать!

Карл XII получает ключи от Лейпцига.

Впервые в истории саксонские дворяне, избалованные своим курфюрстом и освобождённые от уплаты налогов, были тоже привлечены к уплате контрибуции. Дворяне сделали робкую попытку жаловаться Карлу. По старинному праву они-де были обязаны поставлять в армию только рыцарских коней.

Шведский король дал им достойный ответ:

– Где же ваши рыцарские кони? Если бы ваше рыцарство выполнило свой долг, я не был бы здесь. Когда при дворе можно пображничать, туда спешат все рыцари. Когда же дело идёт о спасении родины, все прячутся по домам. От вас, господа дворяне, я требую уплаты контрибуции. Если вы сумеете уплатить её, ничего не тратя, мне будет очень приятно, что все остались освобождёнными от уплаты налогов.

Чтобы не было мародёрства, король старался армию в города не пускать. При этом он мало думал о благополучии местных жителей, а руководствовался исключительно соображениями дисциплины, считая, что города только развращают солдат. С другой стороны, он разрешал саксонцам подавать на своих постояльцев жалобы, и если выяснялось, что швед своровал или отобрал что-либо у хозяина дома, то король приказывал его наказать.

Рассказывали, что как-то один саксонский крестьянин пожаловался Карлу ХII, что шведский солдат украл у него петуха.

– Правда ли, что ты ограбил этого человека? – сурово спросил король мародёра.

– Да, ваше величество, – нагло ответил тот, – но я взял у этого мужика всего лишь петуха, а вы отняли у его государя корону.