Паткуль. Неистовый лифляндец

В походах Карл никогда не останавливался в городах, а спал в палатках, в предместьях, деревнях или замках. Удобствами и гигиеной он пренебрегал. Возил с собой палатку, принадлежавшую деду Карлу Х. Сначала спал на походной кровати с матрасом, потом – на сене и соломе, а потом – вообще на земле до ноябрьских холодов. Согревался верховой ездой. В Норвегии ему стлали еловые ветки, он закутывался в плащ, нахлобучивал на голову старую шляпу и ложился спать. По бокам вставали 2—3 солдата.

Возвращаясь из поездок в мокром и запачканном платье, Карл никогда не менял его и садился за стол в том же костюме. Грубые огромные сапоги он вообще не снимал и относился к ним с каким-то суеверием. На просьбы сената вернуться в Стокгольм Карл отвечал угрозами выслать вместо себя один сапог.

Любимая еда состояла из хлеба с маслом, поджаренного сала и браги. Сервиз был низведен сначала до серебряной, потом – до цинковой, а потом и до жестяной посуды. За столом сидел всегда один, после него садились и ели драбанты.

Женщин избегал и не любил. Выгонял из шведских лагерей всех маркитанток, неохотно давал разрешение на женитьбу офицерам. Он утверждал, что «любовь испортила немало великих героев».

В первые годы походов король ещё отдавал дань некоторым светским условностям, удостаивал кое-какие балы своим присутствием и иногда даже с увлечением танцевал на них. После танцев становился робким и неуклюжим и выходил из комнаты, в которой находились женщины, пятясь к двери задом. Повернуться к ним спиной он считал оскорбительным невежеством. На все уговоры жениться он просил отсрочку до достижения им 30-летнего возраста. Когда бабка в 1712 году напомнила ему, что тридцать лет уже исполнилось, он ответил, что мужчине нечего спешить с браком до сорока лет. Карлу ХII приписывают следующие слова:

– Если Господь пошлёт мир, я женюсь, но не из политических соображений, а на такой девушке, которая мне будет нравиться, чтобы мне не нужно было иметь метрессу.

Его страстью было после очередного сражения раздавать золото солдатам. Бывали случаи, когда Карл выдавал каждому участнику по 10 червонцев. В 1703 г. размеры подарков были таковы: раненый капитан – 80 риксдалеров, нераненый капитан – 40, раненый лейтенант – 40, нераненый – 20, нераненый унтер-офицер – 2, раненый рядовой – 2, нераненый рядовой – 1 риксдалер. Подарки генералам обходились королю в более «круглую» сумму. Часто подарки делались и пленным врагам. По возвращении домой в Швецию Карл всегда носил при себе кошелёк, в котором было не менее 400 червонцев, и напоминал пажу регулярно его пополнять. Карл никогда не считал деньги и был весьма расточителен.

Карл был добр и великодушен, но если, к примеру, население оккупированной страны не слушало его указаний и отказывало в провизии или в контрибуции, то был к ним беспощаден и не колебался прибегнуть к полному их истреблению, чтоб «другим не повадно было».

Уже было сказано, что к солдатам он относился хорошо, но они были для него всего лишь инструментом войны, подсобным материалом. Он олицетворял для них Божественный промысел, и они должны были беспрекословно за него умирать. И он их не щадил и не жалел. Их страдания и жертвы воспринимались им как должное. Он мог без нужды, просто так, из-за прихоти, подвергнуть их жизнь опасности и лишениям. Карлу была нужна не просто победа, а победа, добытая с трудом и с большими испытаниями. Так он не пускал солдат на зимние квартиры, и многие солдаты замерзали от холода. Он вёл солдат на штурм тогда, когда это было бессмысленно.

Карл верил в своё высокое Божественное предназначение, а потому искренно полагал, что остальных людей Творец создал лишь для того, чтобы они способствовали достижению его цели. Он не думал так – он чувствовал так. Если Пётр посылал своих подданных на смерть расчётливо, то Карл действовал инстинктивно.

Таков был новый король Швеции – «солдатский» король, король-аскет, король-романтик. Такой романтический образ молодого короля Швеции создали потомкам Вольтер и шведские биографы Ё. Нурдберг и К.Г.Адлерфельдт. Был ли Карл ХII романтиком в нашем понимании этого слова? В известной степени да – с поправкой на его грубый солдатский быт и солдафонские манеры. Но романтизм хорош в поэзии, а в оболочке из абсолютной власти романтик становится опасным для окружающих. Его фантазии редко соответствуют реалиям жизни, а в случае с монархом, обладающим абсолютной властью, это может стать бедой для всей страны.

Так оно, в конечном счёте, и получилось. Но эта история уже выходит из рамок данного повествования.

Началось!