Паткуль. Неистовый лифляндец

Насколько тщательно и скрупулёзно готовился стратегический план войны, настолько легковесно и безответственно была исполнена её первая тактическая задача. Саксонцы бодро подошли к Риге и теперь беспомощно топтались под её стенами. Вместо блестящей наступательной операции получился балаган.

Ненавистная, купеческая, чужеродная на теле родины Рига почти не занимала мыслей Паткуля. С большими ожиданиями и надеждами он в сопровождении небольшого отряда двинулся вглубь Лифляндии. Там его ждали товарищи по совместной борьбе, готовые по первому зову ополчиться на шведов и восстановить вековую справедливость! Там, в родовых поместьях дворян, решалась судьба его отечества и далеко идущих планов, взлелеянных за четыре годы изгнания! Рига, как только будет принята новая конституция, а рыцарство восстановлено в своих правах, сама упадёт к ногам победителей, как перезрелый плод.

Каково же было разочарование Паткуля, когда он столкнулся с реальными событиями, а не с фантазиями, нарисованными воображениями эмигранта. Многие дворяне спасались от саксонских войск бегством, оставив им пустые усадьбы. Некоторые оказывали им вежливый приём, но присоединяться к ним и идти на шведов не собирались. В некоторых случаях Паткуль был вынужден пойти даже на реквизицию лошадей, чтобы исключить возможность их угона в рижскую крепость. Повсюду в стране собирались мелкие отряды шведских войск, и бароны уходили к ним. Полковник Магнус Йохан фон Тизенхаузен, наперсник Паткуля по борьбе с редукцией, с отрядом в 350 всадников пробился через заслоны саксонско-польских войск и вошёл в осаждённую Ригу. Для Паткуля такое развитие событий было настоящим шоком. Земля уходила из-под ног, все его планы рушились. Он воочию убедился, что антишведских настроений у рыцарства явно не хватало на то, чтобы преодолеть свои антипатии к Польше. Воспоминания о польском вторжении ещё не изгладились из памяти лифляндцев – уж лучше тогда оставаться под шведами…

Небольшим утешением для Паткуля оказалось и свидание с его любимым Венденом. Там его сердечно встретили трое старых коллег и оппонентов по работе в ландтаге – полковник Будденброк, подполковник Юргенсбург и подполковник Рихтер, которые торжественно ввели его к себе в дом и долго с ним беседовали. Это был бальзам на душу изгнанника, но это было всего лишь приятным исключением из общего правила. Рассылаемые повсюду манифесты, объяснявшие цель вторжения саксонско-польских войск, и охранные грамоты, призванные оградить население от грабежей, не производили на дворян никакого впечатления. Некоторый отклик эти призывы нашли у «коренных» лифляндцев – эстонских и латвийских крестьян и батраков. Они поднимали восстание против… немецких рыцарей и баронов, нападали на опустевшие имения, грабили имущество своих хозяев и с радостью приветствовали иноземцев. Это, конечно же, не входило в намерения Паткуля и его покровителей, и они стали принимать меры к тушению «пожара» с помощью солдат.

Больше всего Паткулю хотелось попасть в свои родные пенаты – в Кегельн, Вайдау, Линден, но, имея при себе охрану из нескольких солдат, он не отважился на путешествие вглубь страны. Пастора Людекуса к тому же уже не было в живых, вместо него в Папендорфе сидел какой-то Йохан Каспар Темпельманн. И тогда Паткуль распорядился доставить Темпельманна в Венден.

21 февраля несколько вооружённых людей прибыли в Папендорф и сообщили испуганному пастору, что его требуют в Венден сам генерал Флемминг и полковник Паткуль! По дороге пастор решил ничего не предпринимать вопреки присяге и совести, а после беседы – обо всём доложить начальству – шведскому, разумеется. Благодаря этому докладу Темпельманна, отправленному графу Дальбергу, мы имеем возможность восстановить атмосферу, в которой тогда пребывал наш неистовый лифляндец.

По прибытии в Венден Темпельманн, прежде чем являться к новым господам, решил было отдохнуть в своей городской квартире, но его, несмотря на раннее утро, доставили в Венденский дворец. В 8 часов перед ним появился высокий незнакомый офицер и представился полковником Паткулем. Имя полковника было известно каждому лифляндцу. Что хотел Паткуль от скромного молодого священника из Папендорфа?