Патриарх Пимен. Путь, устремлённый ко Христу

Такова судьба каждого человека. На грузинском языке не говорят, что человек умер, а говорят — изменился. И ныне, в час последнего прощания, перед нами встает светлый образ Первосвятителя, который воистину был добрым пастырем всероссийской паствы. Я с любовью вспоминаю годы учебы в Московской Духовной академии, когда Святейший был наместником Троице-Сергиевой Лавры, когда мы, студенты, и наши преподаватели с любовью ходили слушать красноречивые и глубокие по содержанию проповеди тогда еще полного сил молодого наместника. Особенно мы любили присутствовать на совершаемых им монашеских постригах. Потом его епископская хиротония и наконец 19 лет тому назад интронизация на Патриарший Всероссийский престол Первосвятителя. Когда мы со стороны смотрим на жизнь Святейшего Патриарха Пимена, то видим только величие и славу, вспоминаем торжественные богослужения, но не видим тяжелых испытаний, которые он перенес, бессонных молитвенных ночей, слез и страданий, того тяжелого креста, который нес он на своих раменах.

Святейший владыка, прости нас за нашу близорукость!..

Святейший Патриарх Пимен всегда был примером духовности и церковности. Его присутствие в 1977 году на моей интронизации в Грузии я воспринял как знак особого благоволения Божиего. Святейший Патриарх Пимен вышел из Лавры Преподобного Сергия, и сегодня он вновь возвращается туда. И ныне, в час перехода от времени к вечности, мы возносим молитву: «Господи Боже наш, Сам на земли жизнь его прославил ecu, Сам же и исход жития его со святыми Твоими праведными учини. Аминь»[251].

Под пение Трисвятаго гроб с телом почившего обнесли вокруг Богоявленского собора, после чего траурный кортеж машин отбыл в Троице-Сергиеву Лавру. В Сергиевом Посаде (тогда еще Загорске) главная улица и площадь перед обителью уже были запружены народом. Члены Священного Синода в полном облачении встретили у Святых врат гроб с телом почившего Священноархимандрита Лавры. Вдоль пути к Успенскому собору стояли иноки монастыря, учащиеся Духовных школ, духовенство, многочисленные паломники. В храме члены Синода совершили последнюю перед погребением панихиду, во время которой братия Лавры и воспитанники Духовных школ нескончаемым потоком подходили прощаться с почившим. Под пение Трисвятаго в исполнении лаврского хора гроб был обнесен вокруг Успенского собора. Погребальная процессия спустилась в крипту — храм во имя Всех святых, в земле Российской просиявших. Здесь гроб был опущен в могилу рядом с гробницей Святейшего Патриарха Алексия I:

Ударил колокол большой,
Пробило время роковое,
И море вздрогнуло людское
За монастырскою стеной…

Вокруг собора крестный ход

И — к Патриарху Алексию,
Вниз, в крипту…
Двум сынам России
Хор память вечную поет.

Сюда Святейший приходил,

Когда быть в Лавре доводилось.
Здесь хорошо ему молилось.
И ныне — рядом опочил[252].

«На нетленную жизнь прихожду днесь… Святительство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда ныне и присно и во веки веков. Аминь».

* * *

В скорбные дни в адрес Московской Патриархии поступило множество соболезнований от архипастырей, пастырей и верующих Русской Православной Церкви, от зарубежных епархий и приходов Московского Патриархата, от Предстоятелей всех Православных Церквей, от Глав других христианских Церквей и объединений, от церковных обществ и научных учреждений, руководителей ряда стран, государственных деятелей, народных депутатов, деятелей науки и культуры, руководителей Академии наук и начальников детских интернатов, наконец, — от заключенных одного из лагерей. Последнее соболезнование прозвучало как эхо далеких лагерных лет, проведенных почившим в годы своего заключения и ссылки. Но об этом тогда почти никто не знал и мало кто догадывался…

Святейший владыка, прости нас за нашу близорукость!..

* * *

Предстоятель Русской Православной Церкви преставился ко Господу с сознанием честно исполненного долга, с чувством радости о начале великого духовного возрождения России.

По свидетельству архимандрита Псково-Печерского монастыря Иоанна (Крестьянкина), незадолго до своего ухода Святейший Патриарх Пимен оставил следующее завещание из четырех пунктов, которые можно считать критериями его подлинной церковности и незыблемой верности Православию:

«Первое. Русская Православная Церковь неукоснительно должна сохранять старый стиль — Юлианский календарь, по которому преемственно молилась в течение тысячелетия Русская Церковь.

Второе. Россия как зеницу ока призвана хранить во всей чистоте Святое Православие, завещанное нам святыми нашими предками.

Третье. Свято хранить церковнославянский язык — святой язык молитвенного обращения к Богу.