Патриот

С чего Ислам вообще так переживает? Он останавливается возле лестницы, преградив дорогу стайке первокурсников. Смешливый говор стихает, и они осторожно протискиваются мимо него наверх.

Хасанов, потирая затылок, пытается проанализировать свою реакцию. Что это? Ревность? Да нет, не похоже. Он рад за них двоих, хоть друг другу они совершенно не подходят. Возможно, в голове у Наташи некоторое место занято под плантации дури, но на большой территории уже проложен асфальт и стремятся ввысь небоскрёбы. Деятельная, сильная, лёгкая на подъём, в то время, как Яно больше напоминает застрявшего в семнадцатилетии подростка. Иногда восторженного, иногда (вот, допустим, как неделю назад) депрессивного, но всё ещё не доросшего до того раскалённого, двигающего своё тело над магистралями ветра любви, который она может предложить.

Только миновав обе гостиных, пройдя по коридору и вставив ключ в замок, Ислам наконец понимает: он боится выпасть из этой системы. Стать лишним, не столько в комнате — вообще в жизни друзей. У них возникнет привязанность, гораздо более глубокая, чем то, что существует сейчас; на уровне химии, а Ислам — он останется не более чем близким другом для обоих, вроде бы на том же месте, но на самом деле отдалится неимоверно. Начнёт рвать поводья, те кожаные полосы чувств, которые сейчас их связывают, и в конце концов вырвется из упряжки, сорвётся в стремительный галоп. И снова будет один.

Глава 16

Всё разрешилось, но совсем не так, как смел предполагать Ислам. Так случилось, что, когда Яно не было дома, Наташа его соблазнила. Просто и очень буднично села рядом и начала его раздевать. Одной рукой копаясь с пуговицами рубашки, взяла его руку и положила себе на колено. Закрыла рот поцелуем, и Ислам почувствовал, как кровь под сердцем вскипела и рванулась по венам со скоростью мчащегося в туннеле вагона метро.

— Презервативы у меня в заднем кармане. Сможешь достать?

Хасанов кивает, пытаясь что-то сделать с комком в горле. Такой шёпот способен вывести из равновесия любого мужчину. Его следовало запретить — как способный совсем отключить умственную деятельность.

С дивана на пол сыпется, беспомощно взмахивая страницами, литература, голос Боно в колонках становится тягучим, как расплавленный шоколад, руки на её талии, кажется, пальцы погружаются в горячую кожу. Наташа поднимает руки и стягивает через голову маечку. Остаётся в одних шортах. Потом и эти шорты оказываются на спинке кровати, трусики на ней белые, в кружевах. Очень красивые. Хасанов освобождается от одежды, помогает ей выскользнуть из белья, пытаясь одновременно как-то уговорить рвущееся из груди сердце.

— Что это было? — говорит Ислам, когда вновь обретает дар речи. Пот струится по его лбу, щекочет мочки ушей.

В комнате прохладно, и они как-то синхронно забираются под одеяло.

— Я думала, тебе обидно, — Наташа подпирает голову рукой, смотрит на него, улыбка настолько загадочна, что вполне сравнима с сейфом, запертым на несколько ключей и кодовый замок.

— Я думал, ты любишь Яно.

Ислам чувствует в своём голосе странную интонацию, но ничего не может с ней поделать.

Наталья изгибает брови, некоторое время размышляет, не отрывая от него взгляда.

— Мы с Яником очень близки в духовном плане. Блин, не знаю, как объяснить. Как-то всё пошло звучит, — она растерянно улыбается, зелёные глаза кажутся очень тёмными, обретают какую-то невероятную глубину. Ислам чувствует, как её пальчики скользят по груди, вдавливают соски. — Он для меня значит столько же, сколько и для тебя. Братик или что-то вроде того. Даже ближе. Ведь верно?

— Ну, да.

— Я ему говорила, что собираюсь предложить тебе себя. И он одобрил.

Хасанов не находит, что ответить.

— Мне казалось, так будет честнее. Я его люблю, вернее люблю не в общепринятом смысле. Вы оба мне куда больше, чем родные.

Потом Хасанову снова и снова лезут в голову мысли о сложившейся ситуации. Это настолько же невообразимо, как вдруг обнаружить себя в фильме, чей сценарий развивается стремительно и самым невообразимым образом. Наверняка психологи, те, что вещают с экрана телевизора в гостиной, нашли бы что сказать на эту тему. Диагностировали бы у Наташи и у него с Яно заодно целый букет психических травм и изъянов. Но Хасанов ничего такого сказать не может. Разве что только то, что Наташа очень легко приняла правила игры без правил. Ислам думает в том числе и о своём к ней отношении. Пытается разложить по полочкам все переплетённые в клубок чувства.

К ней он испытывает нежность. Что-то ироничное, но неизменно доброе. Благодарность. Как к сестрёнке. Можно ли это назвать любовью? Скорее всего. И она права: любовью не в общепринятом смысле.

В свободные вечера трое валяются в обнимку на одной из кроватей, обыкновенно на кровати Яно, она пошире, смотрят кино. Наташа посередине, пихает локтями то одного, то другого, то разговаривает сразу с обоими. Ислам даёт волю языку, сыплет колкими комментариями, а Наташа щипается в ответ и хохочет до слёз. Выражение лица Яно такое тёплое, что Исламу кажется, он чувствует эту теплоту даже через Наташу.