Патриот. Жестокий роман о национальной идее

Гера уже хотел было спросить, что ему надо, но вошедший опередил его. Он скептически оглядел Геру с ног до головы, покачал головой и с горечью, на чистом русском произнес:

— Так вот вы какой…

Гере его слова не понравились, и он с пьяным сарказмом спросил:

— Какой «такой»?

— Бухой в жопу, вот какой, — железным голосом проговорил вошедший и извлек из бокового кармана крошечный пузырек:

— Где мини-бар?

— Вон там, — ответил ошеломленный Гера, — а зачем… кто… где, а-аа?..

— Пронин, — вошедший сунул ему неожиданно сухую и очень крепкую ладонь, — Слава. Так, где мини-бар? Мне стакан нужен и немного питьевой воды.

— Т-там, к-кажется…

Пронин открыл крошечный холодильничек, достал оттуда бутылку воды «Deer Spring», сорвал пленку с гигиенически упакованного стакана, плеснул в него наполовину и, открыв свой пузыречек, капнул в воду три раза. Протянул стакан Гере:

— Пейте.

Гера покрутил пальцем у виска:

— Слушай, мужик, ты как сам-то? Ты меня чего, отравить надумал?

— Я вам говорю: немедленно выпейте, если не хотите, чтобы весь план, ради которого вас сюда прислали, из-за вашего идиотского пьянства лопнул бы, как трест, который лопнул. Читали О. Генри? — ввернул вдруг Славик и сразу стал каким-то своим, человечным и не опасным.

— Читал, — успокоенно ответил Гера, — а что там, в стакане, такое, от чего мое состояние вернется к прежнему?

— А вы пейте, сами поймете…

Гера понюхал воду в стакане. Удивительно приятно пахло совершенно натуральным ароматом только что скошенной травы. Он выпил. Немного постоял, раскачиваясь, и сел на кровать. Помассировал виски и почувствовал, что совершенно трезв, и усталость, накопившаяся после долгого десятичасового перелета, улетучилась вместе с парами «старика Джека», на которого он так стремительно приналег в салоне похожего на ночной шалман лимузина.

Слава с удовлетворением смотрел на дело рук своих и тихонько напевал себе под нос на мотив вальса «Амурские волны»:

Напрасно старушка ждет сына домой,
У сына сегодня получка:
Лежит он тихонько в канаве пивной,
И в рот ему писает Жучка…

Наконец Гера совершенно преобразился, и в глазах его появился обычный живой блеск. Он с нескрываемым уважением поглядел на Пронина и поблагодарил его. Слава кивнул в ответ:

— Теперь очень внимательно выслушайте то, что я вам скажу. Ваше письмо попало по назначению. С вами хотят говорить, причем не те люди, к которым вас направляла эта… я не помню сейчас ее фамилию, только псевдоним, под которым она проходит у нас в конторе, а люди, стоящие много выше. Вы слишком интересная фигура: вы молоды, богаты, приближены к госструктурам, у вас в руках есть средства влияния на активный российский электорат. Скажу более — на завтрашних переговорах будут присутствовать два человека из ЦРУ под видом обычных менеджеров. Вам придется убедить их в том, что вы в состоянии использовать попавшую в ваши руки блогосферу по назначению, интересующему ЦРУ. Будет предложена схема работы с наиболее активными блоггерами и…

— Эта схема есть, — перебил его Гера, — более того, она работает.

— Об этом им говорить необязательно.

— Понимаю.

— Если все пройдет нормально и они подпишут контракт, то вы можете тут же ехать в Вашингтон. Сами купите билет, я рекомендую автобус, и я вас там встречу. Переговорите с нужными людьми и прямым рейсом «Аэрофлота» в субботу вылетите обратно в Москву.

Гера хотел было спросить Пронина о финансовой стороне вопроса, но тот его опередил:

— Это Америка. Здесь все построено на денежных отношениях, все очень прямолинейно, зато просто и без этих… как же это по-русски…

— Экивоков.

— Совершенно верно. Будьте циничнее, торгуйтесь, просите больше — человек, стремящийся продать родину, должен делать это правдоподобно. В это поверят. В жадность здесь верят больше, чем в идейность и политическую убежденность. Предлагайте схемы, цепляйтесь за каждый нюанс и оговаривайте его конкретную стоимость. Например, чем больше у блоггера читателей, тем больше должно быть его, а соответственно и ваше вознаграждение…

Гера опять хотел было вставить, что все это давно ему известно и уже с успехом внедрено, но прикусил язык. Кто его знает, что в действительности за человек этот Слава? Работает в ЦРУ, держит в карманах какие-то интересные пузырьки… Скользкий тип, одним словом.

Пронин еще говорил что-то, и видно было, что долгая жизнь в Америке сузила его природную российскую смекалку, загнав широту русской души в сухие рамки low-параграфов. Гера слушал его некоторое время, затем, воспользовавшись паузой, с улыбкой проговорил:

— Вы знаете, Слава, вот я слушаю вас и вижу перед собой русского человека, оторванного даже не то чтобы от действительности, бог с нею, с нашей действительностью, а вы мне напоминаете тыкву. Ее вытащили из земли, и лежит она в холодном подвале, не портится, но и вокруг себя ничего не видит.

Пронин широко улыбнулся и даже хохотнул: