Патрология. Период Древней Церкви. С хрестоматией

Двойственная, причем яркая и ярко выраженная в этой двойственности, роль Оригена в церковной жизни породила столь же двойственные, противоречивые, на первый взгляд, оценки его деятельности со стороны позднейших святых. Приведем некоторые из них.

«Благодарение Богу за то, что мне даровано встретиться со столь великим мужем <…> Он прояснял и выводил на свет, встречалось ли что-нибудь загадочное, потому что он был в высшей степени способным и в высшей степени проницательным слушателем Божиим <…> он навык воспринимать в свою душу чистое и светлое содержание [Божественных изречений] и научает других, потому что Первовиновник этих изречений <…> почтил его как друга и поставил истолкователем их» (свт. Григорий Неокесарийский);

«Ничего у него нет вполне здравого и основательного, но один красивый набор слов, подготовленный для поражения и убеждения слушателей» (свт. Мефодий Патарский);

«Ориген святотатственным языком богохульствовал» (блаж. Иероним Стридонский);

«Трудолюбивый Ориген» (свт. Афанасий Великий);

«Он не мыслил как христианин, но, последуя бредням языческим, впал в заблуждение» (свт. Кирилл Александрийский);

«Анафема и Оригену, прозванному адамантовым <…> вместе с его нечестивым и преступным учением» (св. Юстиниан Великий);

«Да не внидет в сердце наше пагубное учение безбожного Оригена» (прп. Иоанн Лествичник).

«Не достало бы у меня времени, если бы я решился исчислить хотя малейшую долю заслуг Оригена, которые, впрочем, все относились не к одной славе религии, но и к великости искушения», – такую, наиболее взвешенную и сбалансированную, оценку дает Оригену прп. Викентий Леринский. С ней согласимся и мы, выражая Оригену благодарность за его труды на благо Церкви и, одновременно, порицая его за ошибки, порожденные гордостью и самонадеянностью этого великого ума христианской древности.

21.2.1. Аскетизм Оригена и его связь с богословием

Причины как такового аскетизма Оригена лежат в его специфическом восприятии Христова учения. Самооскопление, явившееся некой предельной точкою этого аскетизма, отражает корни этого восприятия – точнее, корни его богословских крайностей и ошибок. Высказывались разные версии самооскопления Оригена (например, искушения от женщин или соблазн таковых; вплоть до выдуманности самого факта оскопления), однако причина его достаточно очевидна – само Оригеново учение.

Само облечение человеческой духовной природы в плоть мыслилось Оригеном как плод и результат грехопадения. Закономерно вытекающая из этой посылки духовная задача человека – преодоление плоти, ее умерщвление, вплоть до видимого отсечения. Последовательный Ориген начал осуществление этой задачи не только в теории, но и на деле.

Сравним «аскетическую», точнее, аскетико-богословскую позицию Оригена с христианским мироощущением прп. Симеона Нового Богослова. Этот святой X века выразил и отразил в своем богословии окончательно вызревший синтез догматики и аскезы, некий предел того вектора развития церковной мысли, который ознаменует собой именно антиоригенистическое по внутреннему импульсу движение святоотеческого богословия – движение, постепенно ставшее магистральным к эпохе прп. Симеона.