Патроны чародея

   — Глерд Юджин, — произнес он ровным голосом, — беру обратно свои поспешные слова, что вас плохо подготовили.

   — Что, — спросил я с иронией, — у меня подготовка хорошая?

Он ответил уклончиво:

   — Вы не собирались долго засиживаться в слугах, потому так плохо играли эту роль. Облик знатного глерда вам идет больше.

Я прищурился, впился в него взглядом.

   — Хотите сказать, что это только облик? Но не совсем мое?

   — Простите, глерд, — ответил он с едва заметной иронией, — я не могу судить о том, чего не знаю.

   — Но все–таки?

Он ответил нехотя:

   — Есть несостыковки… Хотя это больше на ощущениях. Вы не тот, за кого себя выдаете даже сейчас.

Я проговорил с нажимом:

   — Это не так важно, глерд. Важнее то, что я поддерживаю королеву… пусть и с оговорками. А вот ваша роль в заговоре Дейнджерфилда остается пока неясной.

Он запнулся, помолчал, глаза погасли, сам как–то съежился, наконец проговорил с запинкой:

   — Ее величество великодушно простили всех, кто колебался или даже участвовал, но не был на главных ролях. Как видите, меня даже не сослали в отдаленное имение.

Я сказал безразличным голосом:

   — Ее величество почему–то считает вас неплохим вроде бы профессионалом. Думаю, только потому вы еще не на виселице. Но учтите, я вас таким не считаю!

Он поклонился.

   — Как вам угодно. Только вы, как бы вам это поделикатнее напомнить, еще не королева.

   — Ее величество не вникает в мелочи, — сказал я и ощутил, что нагло брешу, королева все видит и замечает. Хуже того, это знает и Форнсайн. — Я как–то объясню…

   — Вы уже лишили меня лучшего работника, — сказал он.

   — Мага?

   — Он был не только маг, — ответил Форнсайн. — Хорош был и как воин, и как лазутчик и вообще умел и делал очень многое.

   — Другого найдете, — обрубил я. — Учтите, теперь я за вами присматриваю лично. Даже издали.

Он ответил с легким поклоном:

   — Как и я за вами. Желаю здравствовать, высокий глерд!

Я смотрел ему вслед и чувствовал, как просыпается

темная тревога. Очень даже сомневаюсь, чтобы желал мне здравствовать. А возможностей у него, если честно, все же больше, чем у меня.

Впрочем, я еще не сказал своего последнего слова.

Глава 2

На крыльце кто–то отпрыгнул, кто–то поклонился, я все еще темная лошадка, вдруг да лягну, невзирая на длинный ряд предков.

Фицрой уже верхом прогуливает коней шагом, с ним раскланиваются намного любезнее.

Я издали помахал рукой.

   — Все закончено. Можно ехать.

Он спросил живо:

   — Ну что королева?

   — Обещала, — ответил я, — помахать платочком.

   — Ух ты, — сказал он с восторгом. — Такая женщина… Ну тогда влезай в седло красиво, не горбись, на лице задумчивую печаль, не суетись, как суслик, ты же теперь глерд.

   — Постараюсь, — ответил я.

Когда выехали из ворот дворцового сада и пустили коней по тесной улице, он сказал с укором:

   — А чего даже не оглянулся?

   — Зачем? — спросил я рассеянно.

   — Королева же махала платочком!

   — Королева? — удивился я. — Какая королева?.. Ах да, прости, совсем забыл… Да, уже отмахнуться поздно.

   — Ничего, — сообщил он, — ты уже отмахнулся, можно сказать.

Впереди распахнутые городские ворота, а за ними еще шире распахнутый во весь божественный размах залитый солнцем мир с сине–зеленым небом и двумя солнцами: огромным оранжевым и крохотным зеленым, что быстро–быстро бежит по небосводу с таким видом, словно что–то сперло и торопится утащить в нору.

   — Расскажи о химерах, — попросил я.

Фицрой повернулся в седле, на лице мгновенно отразилось сильнейшее недоумение.

   — Ну тебя и заносит!.. То о королеве, то о химерах!.. Интересные у тебе перепрыги. Или не совсем пе- репрыги?

   — Скорее, ассоциации, — ответил я. — С химерами, как мне кажется, придется встречаться даже чаще, чем с королевой. Хотя не знаю, от кого вреда больше… Так что хорошо бы знать их уязвимые и прочие места.

Он подумал, почесал в затылке.

   — Ну как тебе сказать… Они сильнее, крепче, быстрее… Если кто схватится с химерой, я на него не поставлю. С другой стороны, они глупее.

   — Глупее? В чем?

   — Может, — уточнил он, — и не глупее, но соображают медленнее. Даже в драке, если быстро сменить тактику, то не успевают… можно победить. Если сам успеешь. Ну, что еще… Ага, не умеют сбиваться в стаи, что сам понимаешь, как для нас здорово!

   — Еще бы, — пробормотал я. — Людям бы тогда вообще конец… Значит, перерождаясь из людей, начисто теряют социальность?

Он не понял, но многое хватает по интонации, подтвердил:

   — Даже семейные люди, превращаясь в химер, становятся одиночками.

Что–то щелкнуло в моих мозгах, я спросил с усилием:

   — Но те адепты Ордена Алого Света выискивают химер среди людей. Значит, химеры все–таки могут жить социально?

Он помотал головой.

   — Нет, только как люди. Но людьми быть неинтересно. Химеры сильнее, здоровее, а еще у них никаких забот! Ты когда–нибудь слышал, чтобы хоть одна химера повесилась или утопилась? И я не слышал. Это может делать только человек!

   — Да, — пробормотал я, — человек — это звучит гордо. И, видимо, тяжко. Значит, химеры получаются из людей, что попадают под свет трех лун…

Он уточнил: