Патруль джиннов на Фиолетовой ветке

– Ты, наверное, слышал, – говорит нани, – отец Омвира перестал работать. Он ходит по улицам с фотографией Омвира и таскает своего второго сына за собой. Он не приносит домой денег. Что они будут есть? Как они прокормятся? Она… – нани кивает на маму Омвира, – говорит, что сама пойдет работать, но кто присмотрит за ее ребенком? Она ждет, это буду делать я, в моем-то возрасте? – голос нани повышается с каждым вопросом.

Мама Омвира разговаривает на детском языке со своим ребенком-боксером, чьи кулаки теперь дергают ее за волосы. Нани все жалуется и жалуется на папу Омвира.

– Набрал денег в долг, – говорит она. – Теперь у них по утрам бандиты у дверей, требуют все вернуть, а он так и не идет работать.

Это грустная история, но я слушаю вполуха. Интересно, где застряли Фаиз и Пари.

– Гладильщик-валла всегда ждал, что с ним случится что-то ужасное, – говорит нани. – Думал, что потеряет работу, что его жена и дети будут голодать, и вот теперь все сбывается.

– Где собака? – слышу я голос Пари.

– Смотри, – говорю я, указывая на черный нос Самосы, выглядывающий из-под чарпаи.

Фаиз привел Пари сюда, как я и просил, но у нее в руках книжка, а это уже слишком даже для такой выпендрежницы, как она. Она хочет, чтобы все знали, что она единственная в нашей басти, кто получил зеленую карточку читального центра, которую работающие там диди дают тем, кто прочел больше сотни книг. У нас с Фаизом ноль карточек, потому что мы прочли ноль книг.

– Хорошо хоть мы делимся с ней едой, – продолжает нани. – Но как долго это может продолжаться?

– Ты не перестанешь болтать, пока я не сойду с ума, – кричит мама Омвира на нани с порога. Младенец-боксер бьет ее по лицу. – Думаешь, я тебя не слышу? Не делай вид, что оголодала до смерти, потому что дала нам два роти вчера вечером.

– Вот как люди платят за доброту в наши дни, – говорит нани, складки ее подбородка дрожат.

– Сколько стоили твои два роти? Две рупии? – спрашивает мама Омвира.

Я встаю, на цыпочках двигаюсь к Пари и Фаизу, и мы медленно отходим от двух женщин. На их крики из домов выглядывают люди. Я волнуюсь, что Самоса убежит, но он остается рядом.

– Это они из-за тебя поругались, – говорит Фаиз.

– Самоса выследит Бахадура и Омвира, – говорю я.

– Самоса? – спрашивает Пари.

– Моя собака.

– У собаки должно быть собачье имя, Моти там, или Хира, – говорит Пари.

– Собаке все равно, как ты ее называешь, – говорит Фаиз.

Мы достигаем дома Бахадура. Там только его младшая сестра Барха. Она стирает одежду в пластиковом тазу с мыльной водой.

– Дашь мне одну из рубашек Бахадура? – спрашиваю я. – Лучше бы ту, которую ты еще не постирала. – Когда я произношу это вслух, звучит отвратительно, Барха разбрызгивает воду. Я немного отступаю.

– Самоса должен сначала понять, как Бахадур пахнет, – объясняю я Пари.

Пари открывает книгу, достает фотографию Бахадура, которую дала нам его мама, и показывает ее девочке.

– Я верну ее обратно в шкаф, где твоя мама ее раньше держала, хорошо? – говорит она.

Барха кивает и встает, вытирая руки о свои мальчишеские джинсы.

Пари заходит в дом, кладет книгу на кровать, со скрипом открывает шкаф и убирает фотографию Бахадура внутрь. Затем она указывает на школьную сумку Бахадура, прислоненную к их классному холодильнику.

– Я давала твоему брату книжку, – говорит она Бархе. – Мне нужно глянуть, тут ли она. – Она достает одну из тетрадей Бахадура и протягивает ее мне. Круглые слова Бахадура плывут над черными линиями. Я даю Самосе хорошенько обнюхать тетрадь.

– Что ты делаешь? – спрашивает девочка.

– Ты же хочешь, чтобы твой брат вернулся, верно? Разве ты не хочешь увидеть его снова? – говорит Пари.

Слезы катятся по щекам девочки.

– Аррей, не плачь, не надо, – говорит Пари.

Я передаю тетрадку Фаизу, который оставляет ее на пороге.

– Где Бахадур? – спрашиваю я Самосу. – Давай, найди его, ты сможешь.

Самоса лает, поворачивается и пускается бежать. Я бросаюсь за ним: ноги взлетают в воздух, когда я прыгаю через кирпичи, кастрюли, сковородки и кучи пепла от мусора, который жгли вчера ночью для тепла – я не знаю, как быстро бегу, может, даже быстрее, чем Руну-Диди, холодный ветер сдувает щеки назад, слишком растягивая кожу, в легких не хватает воздуха, глаза слезятся, и тут Самоса ныряет в узкий переулок между домами, и мне приходится притормозить.

Фаиз пыхтит позади. Я машу ему и кричу: «Догоняй». Пари, должно быть, осталась успокаивать Барху.

Я сворачиваю и иду по переулку. Стены неровные из-за мха и грязи. Я сбиваюсь с пути, и Фаиз тоже. Мы садимся на землю с открытыми ртами, чтобы дыхание могло нас догнать.

Самоса появляется перед нами. Он тоже тяжело дышит.

– Бахадур был здесь? – спрашиваю я. Он лает. Я думаю, он говорит «да». Фаиз вытирает лоб тряпкой на шее.