Паучиха. Личное дело майора Самоваровой

— Заходите! Вот, как раз собиралась к вам забежать! — открыв дверь, Варя выставила перед собой, словно щит, тарелку.

Соседка переступила порог. Она была не накрашена, в домашней одежде.

Лицо ее выражало обеспокоенность.

— Это потом! — отмахнулась Маргарита от тарелки. — Надо бы подняться на пятый. В квартире Рыбченко что-то происходит!

— Господи, да что там может происходить?! — раздраженно спросила Варя.

Предстоял суматошный день, и ей было не до Ольги.

— Варь, там что-то серьезное.

Пока они поднимались на пятый, домушница сбивчиво пересказала хронологию событий. Вчера с дачи вернулись Никифоровы, живущие в квартире напротив Рыбченко. Таская из машины тюки, Татьяна и ее муж отчетливо слышали приглушенный детский плач, раздававшийся из-за Ольгиной двери.

Замотанные своими хлопотами супруги не придали этому особого значения — ну, хнычет Регинка, что с того?

Но к вечеру, когда возвращались из магазина, они обратили внимание на резкий запах тухлятины, витавший на площадке. Подумали было на Юрку-алкоголика, чья дверь была рядом с Рыбченко, но, принюхавшись, поняли, что скверный запах исходит из Ольгиной квартиры.

Позвонили в дверь. Им никто не открыл.

Сегодня утром Татьяна повторила попытку. Ответом на ее звонок был лишь возобновившийся детский плач.

Она кликнула мужа, а он уже спустился к старшей по подъезду.

— Ольгу давно никто не видел. Регину тоже, — взволнованно поясняла Маргарита Ивановна. — Вот с тех пор как ты уехала, и не видели… Потаповы из семнадцатой до сих пор на даче, а Юрка из девятнадцатой все лето пьет по-черному, выходит только за бутылкой, сама понимаешь, этот алкаш ни ухом, ни рылом о том, что творится под носом.

Подойдя вплотную к двери, Варя рефлекторно зажала нос от едкого запаха помойки. Соседи нисколько не преувеличивали.

Она решительно позвонила в дверь, а затем, преодолевая тошноту, прильнула к ней и прислушалась.

Внутри квартиры явственно прослушивалось какое-то движение.

Но радио, орущее из квартиры Юрки-физрука, мешало что-либо разобрать.

Варя присела на корточки и приложила ухо к двери. Казалось, у порога, поскуливая, ползал большой щенок.

— Потише! — обернулась Варя к соседям и приложила палец к губам. — Там кто-то есть…

Переговаривавшиеся между собой соседи притихли, а песня, к счастью, закончилась. Из квартиры послышался стук.

— Аря! — раздался пронзительный детский голосок.

Изнутри, по мягкой дверной обшивке, изо всех сил замолотили кулачки.

— Регина, это ты?! — Самоварова встала и принялась дергать за ручку двери.

— Аря! Аря! — задыхаясь, отчаянно выкрикивала девчонка.

— Пиздец! — констатировал муж Татьяны. — Сколько же она там сидит? И где Ольга?!

— Надо ментов вызывать, — тут же встряла Маргарита.

— Так я вызвал уже.

— Когда? — обернулась Самоварова.

— Так минут сорок назад и вызвал… Приехали вчера домой, а тут, бля, такие концерты. Пусть дверь ломают да и синячину этого заодно успокоят. С утра уже зенки залил.

— Должны были уже приехать, раз вызвали.

Варя вспомнила про Анюту, которую оставила в квартире одну.

«А если уже проснулась? Испугалась, что меня нет?!»

— Мне срочно нужно спуститься к дочери, она там одна! — спохватившись, побежала вниз Самоварова. — Я заодно дозвонюсь и выясню, приняли ли вызов и почему до сих пор не приехал наряд!

Как только Варя вбежала в незапертую впопыхах квартиру, из дочкиной комнаты послышался ее радостный голосок:

— Ма, я проснулась! Я есть хочу!

Растрепанная, с мокрым полотенцем на голове, Варя влетела к дочери:

— Котик мой, погоди… — наклонившись к Анюте она горячо расцеловала ее в теплые, загорелые и мягкие, как южные персики, щечки. — Мне нужно кое-что срочно сделать.

— А что? — улыбалась дочь и терла кулачками свои карие глазенки.

— Ой, какие у тебя ногти страшные! Вечером надо принять ванну и их подстричь! — Возбужденная Варя, будто пытаясь защитить дочь от пока еще ей неизвестного, но чего-то очень плохого, фиксировала внимание на несущественных сейчас деталях.

— Сосед наш с пятого хулиганит. Но мама у тебя милиционер. Мама должна вмешаться и помочь восстановить порядок.

— А что он сделал?

— Шумит и мешает остальным. Мне надо дозвониться в милицию, чтобы приехали дяди и его урезонили.

— А что такое — урезонили? — вытаращила глаза Анюта.

— Ну, заставили бы не шуметь…

— Мам, но я есть хочу!

— Мне надо отойти к Маргарите Ивановне за продуктами, потому что есть у нас, котик мой, нечего… Вернусь и сделаю тебе «сладкий хлеб». Ты же потерпишь немного?

— Я с тобой пойду!

— Нет, милая, со мной нельзя. Давай… — лихорадочно придумывала Варя, чем бы занять дочь, — ты пока будешь заниматься очень важным делом — разбирать наш чемодан?

— А как его разбирать?

— Я объясню. Иди быстро в ванную и как следует умойся. А то так и будешь пахнуть поездом.

— Но поезд хорошо пахнет!

— Да? — удивилась мать.

— Он пахнет югом! И… счастьем!

Варя невольно улыбнулась. В дочкиной русой голове, с завитками на кончиках взмокших во сне волос, выстроился ассоциативный ряд: поезд-мама-юг-поезд-мама.