Паутина

Вывихнуто плечо и кисть руки, есть внутренние повреждения от насильственных половых актов, — при этих словах Андрей зажмурился и сжал челюсти… пусть простит ее, но она обязана все сказать, — гематомы на теле скорее от падения, чем от ударов. Более детально будем знать через пару часов. На некоторые раны будут наложены швы. Ждем результатов МРТ. Насколько повреждена деятельность головного мозга после механической асфиксии.

Она специально говорила сухо и безэмоционально, зная уже по опыту, что это самая выгодная стратегия для предотвращения паники.

— Когда она придет в себя?

И оба понимали, что им страшно. Обоим страшно, что она придет в себя и заговорит… или не заговорит. Видеть физические страдания не так ужасно, особенно для врача, который знает, чем их облегчить, какой препарат назначить. Страшно видеть, когда человек корчится в агонии, и вот здесь уже ни одно лекарство не поможет. Разве что время. И то не всегда. Ей не помогло даже спустя много лет.

— Не знаю, Андрей. Пока ничего не знаю. Может, и не придет в себя так быстро. Результаты МРТ увидим и будем знать точно.

— Почему она без сознания до сих пор? Что еще помимо побоев и… — он не закончил, поморщившись, как от боли.

— Он душил ее. Даже не знаю, каким чудом она выжила. Скорее всего, ее спасло его состояние, не сломал шейные позвонки.

Смотрит на него и понимает, что больше не может сдерживаться, чтобы не заплакать.

— Она стонет без сознания… и… его зовет. Его. Понимаешь? Зовет палача своего. Что же это за безумие такое? Почему, Андрей, почему-у-у-у? Он же так любил ее? Или все это не настоящее? Тогда что настоящее вообще? Что ж он ее, как зверь растерзал?

Рывком обняла его, пряча голову на груди и чувствуя, как гулко бьется его сердце.

Он не ответил тогда, а она больше не спрашивала. Ни у одного из них ответов не было, даже понимания в тот момент. Такое тяжело понять.

Дарина очнулась через три дня.

Нет, она не плакала, не кричала, не звала никого. Тихо пришла в себя и просто смотрела в потолок. Первое время не разговаривала, и они не могли понять, то ли от повреждений голосовых связок, то ли от эмоционального шока. Видеть никого не хотела, всегда отрицательно качала головой, когда Фаина говорила, что Андрей ждет за дверью.

С ней пытался работать психотерапевт, но ушел ни с чем. Она отказалась говорить. Точнее, просто не сказала ни слова. Не ответила ни на один вопрос. Тот обозначил ее состояние, как посттравматическую депрессию и выписал антидепрессанты, но Дарина не захотела их принимать.

С виду казалось, что она спокойна. Как-то страшно и отчаянно спокойна. Только от звуков громких вздрагивает и иногда уши закрывает руками, пряча лицо в подушку. Ни одной слезы. Андрей лучших специалистов для нее, пластических хирургов, чтобы шрамы на спине убрать, а она отказывается. Молча качает головой и отказывается. Фаина ей как-то зеркало принесла, а она его швырнула в стену и лицо руками закрыла. Хотя именно на лице меньше всего следов от насилия. Только губы припухшие, нижняя разбита и ссадина скуле. Пару дней — и этого не останется. Только на спине рубцы не затянутся быстро. Она вся исполосована. Адский узор жестокости и вакханалии безумного садиста. Понять только не могла, почему Дарина не хочет от них избавиться, но чужая тьма настолько глубока, что бродить в ней со своим фонарем бессмысленно.

Фае казалось, что все какое-то ненастоящее, что Даша не настоящая. Вроде живет, дышит, разговаривает, а человека просто нет. И быть не хочет. Пока кормили через зонд — ей было больно глотать — Фаина еще так сильно не переживала, когда попробовали с ложки, она вроде проглотила кусок хлеба, а потом от себя тарелку отодвинула и отвернулась, а через время ее вырвало даже тем несчастным куском.

Продолжили питание через трубки, но долго на зонде не продержишься. Фаина упрашивала, пыталась ласково скормить хотя бы немного, и так Даша полностью истощена. Организм должен иметь силы на восстановление. А ее тошнит и рвет от каждой съеденной ложки, даже от воды.

Может, упустили что-то? Может, не заметили других повреждений?

Снова провели ряд анализов, и когда получили результаты, Фаина испугалась. Это было невозможным, совершенно невозможным после всего, что случилось. Но природа любит смеяться над словом "невозможно", доказывая, что только ей решать, что возможно, а что нет.

Фаина тогда смотрела то на заведующую отделением гинекологии, то переводила взгляд на лист с результатами теста на беременность и уровня ХГЧ в крови, не зная, что сказать.

— Срок семь акушерских недель… — Мария Антоновна поправила очки и отпила чай из стакана в серебряном подстаканнике, — а что вы так удивлены, Фаечка? Половой контакт был? Был. Знаете, сколько жертв от насильников беременеют? Матушка-природа равнодушная стерва. Ей плевать, как и каким образом. Предложите аборт. Самое подходящее время. Можно безболезненно, медикаментозно.

— А какие шансы родить здорового ребенка, судя по ее анализам и вашему опыту?