Паутина

Лыков потолкался у зоологического сада и пошел в сторону Народного дома. Перед ним вытянулись в ряд деревянные киоски, в которых продавали пироги, калоши, платки и тому подобный товар. Вдруг Сергей покупает там леденцы своему старшему? Маневр оказался удачный, но результат вышел совершенно неожиданный. Алексей Николаевич сначала услышал голос помощника и лишь секунду спустя узнал его. Загримированный Азвестопуло стоял перед одним из киосков и зазывал публику:

– А вот копорский чай, дешево и вкусно! А еще свечи и конфекты ручной фабрикации. Налетай, не скупись, разбирай, не ленись! Всемеро дешевле китайского и нисколько не хужее. Что русскому здорово, то немцу капут!

На прилавке были разложены пакеты с чаем и висела табличка с надписью «Чайный дом Полины Ерошенко». Полина, сестра Марии Азвестопуло, год назад вышла замуж за присяжного поверенного. Сергей говорил, что свояченица пробует развивать собственное дело вместе с матерью. А именно наладить продажу травяных сборов на основе иван-чая, с различными добавками, а также сластей. Однако вид коллежского асессора с наклеенной бородой, одетого под мелкого торговца, поразил Лыкова. Это был уже перебор!

Он подошел к негоцианту сбоку и сказал вполголоса:

– Как торговлишка, мил человек?

– Ой!

– Вот тебе и «ой», пройдоха. Ну-ка живо марш отсюда. Непотребство это: находясь на коронной службе, заниматься раздробительной торговлей.

– Не могу, – растерянно ответил Азвестопуло. – Поля отошла на час. Как же я товар брошу? Вернется она, я сразу и уйду. А, шеф? Не сердитесь, так вышло.

– Что за детский лепет? – свирепо спросил Лыков. – «Так вышло»! Мундира хочешь лишиться? А если кто тебя увидит из начальства?

Грек осклабился:

– Увидят, да не узнают. Недавно прошел полицмейстер Первого отдела[50] действительный статский советник Значковский. Известен своей строгостью, между прочим. И купил у меня два набора: с клевером и малиной. Вот так! А Полина старается, как ей не помочь?

– У нее муж есть!

– Есть, да что толку? – Сергей не оставлял попыток убедить шефа. – Петрухе сюда нельзя. Присяжный поверенный, публичная персона – как такому встать за прилавок?

– А чиновнику особых поручений Департамента полиции, стало быть, можно?

– Петр и гримироваться-то не умеет! А я под вашим руководством и жуликов поймаю, и чайные обороты запущу.

Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта перепалка и чем бы она закончилась. Алексей Николаевич был склонен выгнать помощника из парка вместе с товаром. Вдруг он увидел, как вдоль рядов идет человек. В черном пиджаке с бархатным воротом, фуражке прусского фасона, малестиновых штанах и сапогах с гамбургскими передами… А еще через секунду он узнал в лицо Никиту Кутасова.

В последний момент сыщик успел склониться над прилавком, будто разглядывая пакетики с чаями. Уголовный прошел мимо. Дав бандиту удалиться, Алексей Николаевич шепотом приказал Сергею:

– Иди за ним и проследи. Будь осторожен – это Кутасов.

– Тот самый? – глаза Азвестопуло сузились в щелки.

– Да. Ты при оружии? Нет? И я тоже. Тогда близко не подходи. Ступай!

Статский советник остался возле киоска, а коллежский асессор шмыгнул вдоль рядов. Он взял дистанцию в десять саженей от объекта слежки и начал филировать.

У Лыкова учащенно забилось сердце. Позвать свистком городового и арестовать «ивана»? Но, как назло, вокруг не было ни одного полицейского. Потом, у Никиты наверняка при себе револьвер. Он не постесняется стрелять в толпе и может зацепить случайных прохожих. А в парке много детей. Идти следом Алексей Николаевич тоже опасался. Рано или поздно негодяй узнает сыщика. Сергея же он никогда не видел, и тот подходяще одет, сойдет за обывателя. Оставалось стоять и ждать, надеясь на опытность и удачливость Азвестопуло.

Неожиданно к Лыкову подошли два мужика средних лет, явно с недобрыми намерениями. Что за дергачи? Один, повыше и пострахолюднее, сказал:

– С чего ты решил, дядя, что здеся можно без нашего разрешения торговать?

– А ты что, весь парк в кортому взял[51]? – огрызнулся сыщик. – Иди, покуда цел.

Ему не хотелось привлекать к себе внимания. Никита ушел недалеко, вдруг оглянется на скандал. Но и товар «Чайного дома Полины Ерошенко» тоже нельзя бросать, иначе потом придется компенсировать из своего кармана. А там и без того дыра после московских приключений.

Второй дергач, низкорослый, но с широченными плечами, поджал Лыкова с другого бока. Он вынул из кармана нож – наполовину, только чтобы пугануть, и убрал обратно.

– Ну, видал? Язык тебе подрезать, халамиднику?

– Ты дело говори, – старался быть спокойным статский советник. – Чего надо? А то сразу ножи казать…

– А то надо, что торговля в Александровском парке стоит полтора рубля в день. Иначе товар тебе подпортим, вместе с физией. Понял теперь?

– Что это за налог? – возмутился «чаеторговец». – И будет теперь каждая дрянь свои законы вводить? Я городового позову.

На этих словах высокий смел на землю несколько пакетов и наступил на них сапогом. А плечистый приставил к боку Лыкова нож.

– Тебе, дураку, жизнь дороже полутора рублей?