Паутина прошлого

– Скоро ты? Я домой хочу. – Беркович опирался на дверцу машины и с любопытством смотрел на них.

4

Вадим Маврин поднял воротник куртки и убрал руки в карманы. Стылая питерская морось пробирала до костей, его слегка знобило. Хотелось курить или выпить, а еще лучше принять то, от чего его безуспешно лечили последнее время – на этот раз клиника тоже не справилась. Но он знал точно: спиртного дома ни капли, а на то, что сильнее выпивки, нужны деньги, которых у него не было. Вадим достал из кармана дешевый мобильный – двенадцатый час. Значит, с покупкой спиртного он уже обломался. Какое-то время он прислушивался к себе: насколько сильно хочется курить и стоит ли прогуляться до круглосуточного магазина. Затем мрачно взглянул на черный прямоугольник арки, за которым начинался двор, вытянутый кошачьим хвостом. Если пройти его насквозь, то попадешь в другой двор – «колодец», темный и грязный, с двумя обшарпанными дверьми парадных, одна из которых вела к жилищу Вадима.

Когда в восьмом классе проходили – именно проходили – Достоевского, он и предположить не мог, что ему доведется оказаться в положении какого-то Макара Девушкина. «Бедные люди» – это не про него, он никогда не окажется на грани нищеты, никогда и станет жить в «содоме» и «трущобе», считал Вадим. Но, поселившись в глухих дворах Коломны, он заново пролистал роман, чего раньше никогда бы не сделал. Да, все так. Лестница с нечистотами и темная вонючая квартира. «Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую все двери да двери», – рассказывал о своем жилище герой Достоевского. Теми же словами сейчас мог описать свою квартирку Вадим, разве что дверей было три – на кухню, в поделенную хлипкой перегородкой пополам комнату и в сортир. Еще здесь стоял запах, в доме все пропиталось нищетой, отбросами и кошачьей мочой. У Достоевского в романе в «трущобе» не выживали чижики, а Вадиму казалось, что тут не выживет никто – ни чижики, ни люди, ни тараканы.

Нет, домой определенно не хотелось. Замызганная конура, пустой холодильник и вечно пьяная мать – кому захочется в такой дом? После развода отец не оставил им старую квартиру, посчитал слишком шикарной для бывшей жены, купил халупу на чердаке в самой жопе Питера.

На бывшую жену, мать Вадима, отец давно махнул рукой – ошибка молодости. А вот сына не забывал. Считал, что порочное поведение отпрыска отбрасывает на него тень. У уважаемого человека, депутата, не может быть сына-наркомана. Раз в неделю помощник отца привозил в квартиру сумку с продуктами – чтобы не воровал, говорил отец. Попытки устроить сына на работу – что-то простое, необременительное, отец уже смирился, что из сына не выйдет ни преуспевающего адвоката, ни топ-менеджера, – заканчивались пшиком. Каждый раз Вадим умудрялся налажать, и Маврину-старшему приходилось краснеть и извиняться. Потом появились наркотики. Отец договаривался с клиникой, укладывал сына на лечение, однако через некоторое время Вадим срывался. Затем все повторялось снова, словно порочный замкнутый круг. Расстаться с наркотиками Вадим не спешил – не мог отказать себе в удовольствии видеть перекошенную физиономию папаши. Он вредил не себе, он вредил ему.

Последний раз Вадим вышел из клиники всего несколько дней назад. Но и дальше дни тянулись вязкой патокой, серые, скучные, заполненные бездельем, похожие один на другой. Он даже на встречу одноклассников решил сходить, развеяться, но в последний момент передумал. Не место ему там. Будут смотреть брезгливо, словно вляпались в дерьмо, шушукаться за спиной. Только он и сам знал, что он дерьмо, не нужно лишний раз смотреться в лица других, как в зеркало.

Вадим с отвращением взглянул в черноту арочного проема. Нет, только не домой.

По набережной канала проносились редкие в этот час машины, но одна привлекла внимание. Как и у всех наркоманов, чувство опасности у него обострилось, стало почти животным. Темно-синяя «кореяночка» была припаркована рядом с аркой, ведущей к его дому. Машина стояла без движения уже давно, хотя внутри кто-то находился – а иначе откуда бы взяться красному огоньку, вспыхивающему время от времени, словно кто-то подносил к губам зажженную сигарету? В другое время Вадим не стал бы дергаться – долгов за ним не водилось, грабителям взять нечего, – но после разговора с Артемом страх липкой рукой подобрался к горлу.

Втянув голову в плечи и стараясь казаться ниже ростом, Маврин побрел по набережной. «Обойду квартал и зайду во двор с другой стороны», – решил он. Незаметно оглянувшись, увидел, как из машины вышел незнакомый мужик и двинулся следом.

За ним следят!

Домой нельзя, там, в темном дворе, он станет легкой добычей. Что остается? Круглосуточный магазин. Там светло, там люди.

Ускорив шаг, Вадим потрусил к светившей впереди вывеске.

– Гражданин, маску наденьте! – завопила кассирша, едва за Вадимом закрылась дверь.

Пришлось нацепить на лицо замызганную голубую тряпицу, валявшуюся в кармане ради таких случаев.