Паутинка

– На пляж шумная компания ушла раньше меня, – начал я, – К сожалению, опоздал к назначенному времени. Я вечно опаздываю, а потом жалею. Пришлось, добираться пешком, в одиночку и самостоятельно. Добравшись до пляжа, я окинул взглядом огромную территорию излюбленного места отдыха горожан, в надежде отыскать ваши следы и, жизнерадостные, слегка загорелые, лица. Однако, как ни всматривался и не щурился вдаль, мне не удалось узреть никого из знакомых. Признаться, меня это сильно огорчило. Грешным делом, закралась в голову сумасшедшая мысль, что по каким-то причинам поход отменили, а меня не оповестили. Но делать нечего…, возвращаться обратно желания не возникло. Я глянул на ласковую речку, гостеприимно блестевшую, накатывающими на бережок, волнами. Решил, искупаться. Тем более жаркая погода вынуждала, окунуться в речной прохладе, предоставляя отличный шанс, освежиться. Я разделся и пошёл к воде. И едва замочив лодыжки, по всему пляжу раздался…, простите, Дамира апа, но я не могу выразить это другими словами…, оглушительный и душераздирающий вой «Ааааан-вааааар!!!». Теперь представьте! Тихо и умиротворённо. Накатывающие волны. Тишина. Спокойствие. Кайф. Душевное равновесие. Дремота и полуденная лень. И, вдруг – Ааааан-вааааар! Я никогда не слышал своего имени в такой ярко-истеричной и красочной интерпретации. Признаюсь, я испугался. А несчастных загорающих этот страшный крик заставил, подскочить и обернуться. Вы, Дамира апа, затмили всех оперных певцов и вокалистов, которые пытались, взять самую высокую ноту колоратурного сопрано. У Вас получилось намного виртуознее!

При этих словах плечи Дамира апы от смеха мелко-мелко затряслись. Она махала рукой, в надежде, что это позволит ей успокоиться, и словно говоря, что, мол, замолчи, иначе её хватит удар. А Иринка закрыла рот ладошкой, чтобы заглушить звук весёлого и булькающего хохота.

– Конечно, я понимаю, что Вы нещадно обрадовались, узнав меня, – продолжил я, как ни в чём не бывало, – признаться, и мне было радостно присоединиться к нашей компании. Но само действие и громогласный окрик не вписывался в общую картину вялого и дремотного уикенда.

Я замолчал и, наконец, позволил себе широко улыбнуться. Мне стало приятно, что бесхитростный рассказ вызвал открытый смех у моих дорогих людей. Эта невыдуманная история, действительно имела место происходить в прошлом.

– Анвар, мне почудилось, что ты меня не услышишь и вновь растворишься среди отдыхающих! – женщина сложила руки у груди. – Поэтому приложила максимум усилий, чтобы обозначить пятачок, где мы расположились.

– Да, Дамира апа! Это было правильное решение! – смиренно произнёс я. – Вы помогли мне «отыскаться»!

Женщина замолчала, а потом поинтересовалась.

– Анвар, как поживает мама?

– Хорошо, Дамира апа! Болят суставы, но она не жалуется. Ходила на систему и уколы. Вроде помогло. Вижу, как её настроение повысилось после курса лечения.

Раньше у Дамира апы и моей мамы было много общих тем. Будучи подругами, они ходили, друг к другу в гости. Часто встречаясь на кухне и, шушукаясь за чашкой чая, весело и беззлобно подтрунивали надо мной и Ириной.

– Передай ей привет! Пусть живёт долго! Здоровья и долгих лет жизни!

– Спасибо, Дамира апа!

Я пожалел, что не могу ответить этой доброй женщине похожими пожеланиями.

– Анвар, как твоя жена? На второго ребёнка не решились? Или уже есть пополнение?

Стало заметно, что женщина не хочет меня отпускать, соскучившись по общению. Говоря откровенно, я до сих пор чувствовал с ними некую душевную связь, будто притягивающий магнитом.

– Развёлся! – коротко бросил я.

Дамира апа округлила глаза.

– Бог мой, Анвар! Когда?

– Зимой. В феврале.

– Как это произошло?

– Так получилось! – я пожал плечами.

– Анвар, ты шутишь?! – брови Иринки изогнулись в непритворном удивлении, – развёлся?

– Увы! Суровая правда жизни! – как можно беззаботнее брякнул я.– Зато теперь я свободный, как тополиный пух. Живу в своё удовольствие.

Ирина распознала мою лживую игру. Она кинула грустный взгляд, который был переполнен нежностью и тревогой. Мы оба понимали, что она ничем не может помочь в нынешней ситуации. Мы проворонили ограниченное время, отпущенное нам.

– Это очень неприятно и досадно! – сказала девушка. – Но, как ты допустил до стадии развода? Почему ничего не предпринял?! Ты же по натуре – покладистый человек! Неужели настолько всё осточертело, Анвар, что ты решился, бросить семью?

– Я не бросил! Быт заел! Мы стали жить своей отдельной жизнью. Каждый сам за себя. Перестали общаться. Рассказывать новости за день. Делиться сокровенным. Строить планы. Равнодушие захватило нас с лихвой. Заставило отворачиваться. Вызвало нежелание разговаривать…, глядеть друг другу в глаза…, спать в одной кровати.

– Но у вас же растёт сын! – пожурив, мягко напомнила Дамира апа. – Недальновидность жены и твоя глупость могут нелицеприятно аукнуться в будущем. Для сына это настоящий удар, а для вас бестолковая игра в кошки-мышки. Нехорошо!

Я покраснел. Слова старшей, по возрасту, женщины вызвали чувство стыда. Она была права, как всегда. Я попытался, оправдаться.