Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

«Наиболее основательно и продуманно» она была поставлена в УДН. Там была выстроена система тотального охвата всех студентов «изучением социально-экономических дисциплин», хотя формально оно оставалось делом добровольным. Идеологическая работа начиналась на подготовительном факультете с изучением русского языка, «когда студентов знакомили также с основными политическими понятиями и общественной и культурной жизнью страны». Затем студенты изучали «факультативный цикл идеологических дисциплин» – «Историко-экономический обзор» (на подготовительном факультете), «Политическую экономию» (на I и II курсах), «Исторический и диалектический материализм» (на III и IV курсах). «Историко-экономический обзор» представлял собой «первый в Советском Союзе систематический курс марксистско-ленинской социологии, прочитанный для иностранных студентов на пяти языках – английском, французском, испанском, арабском, японском. В лекциях этого курса в доступной популярной форме разъясняется, как одна социально-экономическая формация закономерно сменяется другой. При этом всесторонне показываются различные аспекты и процессы, происходящие внутри той или иной формации – экономические, социальные, политические и идеологические. Конкретно-исторические события привлекаются в качестве иллюстративного материала к теоретическим положениям». Явления, которые не укладывались в эту стройную линейную формационную схему, трактовались как «пережитки, сохранившиеся или даже господствующие в тех или иных странах Азии, Африки и Латинской Америки».[622]

Видимо, далеко не все студенты горели желанием постигать доктрину, которая объявляла реалии их стран «пережитками». Прокофьев отмечал, что «наибольший интерес и восприимчивость к основам политических знаний проявляют студенты тех стран, которые занимают более прогрессивные позиции, например, Мали и Гвинеи», а также студенты из государств, где «имеются реакционные правительства» (бывший французский Камерун). Да и им гранит марксистской науки давался нелегко. Трудным для усвоения оказался постулат об «ограниченности демократии в эксплуататорском обществе», материалистическая трактовка происхождения религии, «такие категории, как производительные силы, производственные отношения, способ производства, базис, надстройка, общественно-экономическая формация».[623]

По сравнению с образцовым УДН в других учебных заведениях воспитательная работа была организована хуже. Учебный процесс слабо использовался «в целях воспитания иностранцев»: «При изложении материалов о выдающихся успехах советской науки и техники не всегда подчеркивается, что достигнуты они прежде всего благодаря победившей в нашей стране социалистической системе хозяйства, марксистско-ленинской идеологии, великим преимуществам социализма перед капиталистическим строем». Плохо проявляли себя на воспитательном поприще иные преподаватели, особенно русского языка: «Для работы с иностранцами иногда подбираются недостаточно подготовленные в идеологическом отношении преподаватели, которые учат русскому языку оторвано от жизни советского народа и его борьбы за построение коммунистического общества, за мир и дружбу между народами». Работа с зарубежными учащимися часто ограничивалась «лишь стенами вуза» и не велась в общежитиях. Это «важное дело целиком было отдано на откуп комендантам» общежитий, а те не обладали «необходимой политической зрелостью».[624]

Африканцы, проходившие производственно-техническое обучение в СССР, нередко и вовсе оставались без идеологической опеки. «Пребывание иностранных специалистов в СССР, – констатировали сотрудники ЦК КПСС, – не используется парторганизациями для правильного раскрытия им советской действительности и преодоления искаженных представлений о Советском Союзе, с которыми значительная часть иностранных специалистов прибывает в СССР, для широкого приобщения их к богатствам советской культуры и искусства. <…> В результате в ряде случаев зарубежные специалисты и рабочие, находясь в СССР, не получают правильного представления о жизни в Советском Союзе».[625] Гвинейцы, обучавшиеся на ленинградских предприятиях, «жаловались на то, что им не дают возможности более глубоко знакомиться с жизнью советского народа, деятельностью советских общественных организаций» через «посещение предприятий, колхозов и совхозов, участие в коллективах художественной самодеятельности». Для них не организовывались лекции и беседы, их не обеспечивали необходимой литературой.[626]