Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

Пафос письма не соответствовал приведенным в нем фактам о «расовой дискриминации». Речь шла о бытовых инцидентах, наиболее серьезным из которых было «избиение русскими студентами в здании МГУ студента из Сомали только за то, что он танцевал с русской девушкой».[632] Несколько высокопоставленных комиссий, занимавшихся проверкой письма, установили, что имело место не избиение сомалийского студента, а драка между ним и советским студентом, которую спровоцировал сомалиец, прилюдно плюнув в лицо девушке на вечере в МГУ за то, что она отказалась с ним танцевать.[633]

Случались и более серьезные эксцессы. В октябре 1960 г. начальник Политуправления Туркестанского военного округа генерал-майор Н. С. Демин сообщил о «недостойном поведении и хулиганских выходках» по отношению к курсантам из Гвинеи, которые обучались на Центральных курсах по подготовке и усовершенствованию авиационных кадров Министерства обороны в г. Фрунзе, Киргизия. Там на гвинейцев, появлявшихся в общественных местах с местными девушками, совершались немотивированные нападения, один курсант был ранен ножом. Нападавший был задержан и привлечен к уголовной ответственности, но если обходилось без крови (обычно девушкам «советовали» с «черными» больше не встречаться, а у гвинейцев отбирали деньги), то милиция не вмешивалась. Демин считал, что «отдельные работники городской милиции проявляют бестактность к гвинейским слушателям, ущемляют чувство их национального достоинства». Сами гвинейцы жаловались, что «им стало невозможно появляться в парке им. Панфилова, так как там их называют “черными”, “неграми” и т. д. Девушки отказываются с ними танцевать под предлогом того, что им запрещается общаться с иностранцами». Один из курсантов заявил советским военнослужащим: «Мы прибыли в Советский Союз с радужными надеждами. Вы понимаете, что мы являемся как бы рупором всей Черной Африки. Но что мы сможем рассказать там хорошего, если сталкиваемся с такими вещами здесь… Такого отношения к себе, как во Фрунзе, мы не встречали».[634]

Бытовой расизм, особенно на почве взаимоотношения полов, эксцессы из-за взаимного непонимания – это универсальные издержки начала контактного взаимодействия цивилизаций. Насколько болезненно проходила адаптация африканцев к чужбине, во многом зависело от государственной политики «принимающей стороны». Советские властные инстанции не всегда оказывались на высоте. Вскрыть истинные причины конфликтов мешал постулат о том, что расизма в стране пролетарского интернационализма нет и быть не может «по определению». Значит, виноваты враждебные внешние силы и классово чуждые элементы среди иностранных студентов.

По версии председателя КГБ А. Н. Шелепина, руководитель исполкома Союза студентов Черной Африки в СССР студент из Гвинеи Кхила Дийс только подписал письмо Хрущеву, а его истинными авторами являлись «студенты-негры, <…> подозреваемые в причастности к иностранным разведорганам. Все они враждебно относятся к Советскому Союзу, неоднократно подстрекали других студентов из африканских стран к провокационным действиям».[635]

Секретарь МГК КПСС В. И. Устинов и министр высшего и среднего специального образования СССР В. П. Елютин тоже считали письмо провокацией: «Случай, имевший место в МГУ 12 марта с. г., определенные лица пытались использовать для дискредитации национальной политики Советского Союза и мер по привлечению на учебу в СССР студентов из африканских стран, о чем свидетельствует факт передачи копии письма одному из корреспондентов американского телеграфного агентства (передача этого документа за границу была задержана цензурой)».[636]

Администрация МГУ полагала, что среди африканских студентов есть лица с неподобающим для студентов советских вузов социальным положением и моральным обликом. Начальник иностранного отдела университета Б. С. Никифоров писал в Министерство иностранных дел: «На наш взгляд, подбор некоторых студентов на учебу в Московский университет из стран Африки неудачен. Некоторые из этих студентов, выходцы из феодальной и купеческой знати своей страны, приезжали в Советский Союз не непосредственно из своих стран, а из стран Западной Европы и Америки, где они учились в различных учебных заведениях, и в значительной степени развращены буржуазными нравами». Никифорова насторожили такие сведения о некоторых студентах из Африки, как «постоянный контакт с английским и американским посольствами», служба в военно-морском флоте Канады и т. п.[637]