Пчела в цвете граната

На металлический пол струпьями сыпался лак с блёстками, который Ася тихонько отколупывала с ногтей. Жалко, конечно, портить маникюр, вчера полвечера старалась. Но сейчас только это занятие успокаивало и спасало от грусти. Можно, конечно, завершить нескончаемую процедуру уговора коротким «да», но для Аси это немыслимо, словно её без ракеты попросили слетать на Марс. Виолетта Львовна перечисляла все достоинства этой работы, говорила о партийном долге… ровными порциями делила ценность и авторитет предложения. Упёртое «нет» строптивой Мурзиной начинало её выбешивать. Она расхаживала по кабинету, иссякая в красноречии и распаляясь от собственного бессилия.

Видимо, накал в кабинете достиг такой температуры, что это почувствовал сам начальник цеха. Он отдёрнул штору и постучался в окно. Стекло приминало и искажало проходящие слова, но понять было можно.

– Что там у вас? – спросил Шутенко.

– Я больше не могу! – прижала к груди руки Виолетта Львовна.

– Давай её сюда, – кивнул он и вернул штору на место.

– Иди, – мягко прогнала она.

И Ася поняла: всё настолько серьёзно, что барахтаться бесполезно – спастись не получится.

Шутенко в уговорах был прост.

– Всегда первая смена, с сохранением зарплаты.

– Я подумаю.

– Завтра все дела примешь у Дудки, в понедельник совещание у директора завода. Наш цех должен присутствовать полным квадратом. И у тебя две задачи: максимум и минимум. Минимум: чтобы у нашего цеха не было проблем с комсомолом, максимум… – и тут он запнулся, словно не желая пугать, замолчал. – …О втором расскажу позже. Иди работай. Мне уже телефон оборвали, начальник сборки звонил, весь склад оголили.

«Так нечестно, – думала Ася. – Как я справлюсь с такой должностью? Я только умею собирать комсомольские взносы… относить Дудке… иногда собирать людей на субботники… Они ненормальные, если уверены, что я справлюсь… Вот пожалуюсь мастерице, пусть она вам наваляет».

Ася спускалась по лестнице, обходила огромную очередь к кассе. Федька стоял у луновидного окошка с коротким подоконником. В ведомости трепетно расписывался очередной счастливчик. Федька поглядывал на Асю злющими глазами, одновременно вполоборота разговаривал с соседом. Слова цедил, сплёвывал. Ася была далека от мысли, что Федька в таком настроении пропустит её без очереди. «Ну и ладно! – думала она. – Не буду упрашивать. На самом деле неприятный он всё-таки человек».

Погрузчика на месте не оказалось, значит, освобождая место на станции, его куда-то отогнали. Чтобы узнать это, Ася вернулась в бытовку аккумуляторщиков. Взялась за металлическую ручку двери – и вдруг внутри полыхнуло огнём и Асю страшно затрясло. Жар гадливо охватил всё тело и какой-то дрожащей тварью пополз по костям, жилам, извилинам мозга. От нападения этого всепожирающего животного глаза полезли наружу, а сердце остановилось. Внутри родился чудовищный крик, но вырваться не мог, ему мешал ток, который через металлическую ручку наполнял Асю. Она уже не могла стоять, ровным бревном провисла над полом и упала бы, если бы пальцы судорожно не залипли на дверной скобе. Ток радостно продолжал наполнять тело Аси, отчего её уже трясло и подбрасывало.

Очередь замерла. Стихли голоса, остался только тихий скрип крючка на кран-балке.

Ася не верила в загробную жизнь, но сейчас она её увидела. На фоне большой горящей свечи её тело поплыло вверх и рухнуло в метрах шести от дверей, ровно вдоль всей очереди, ещё и прокатилось метра полтора вперёд, собирая масло, соляру на чистую спецовку. Всепожирающее животное, освобождая тело Аси, нехотя просочилось сквозь деревянные бруски в подпол.

Федька бешено заморгал, потом заржал в голос.

– Так тебе и надо. Сучара.

И все подхватили Федькино настроение. Улыбались, кивали, щурились, сдерживали хохот. Федька нецензурно выругался, и тут подошла его очередь, люди ожили, подтолкнули к кассе и забыли об Асе.

Ася с трудом поднялась. Её шатало. Ноги были ватными и не соглашались держать. Вышла за ворота, потащилась по дороге вдоль инструментального цеха и, чтобы не рыдать на людях, спустилась в переход. Плакала, цепляясь за стены, упираясь лбом в белые плитки кафеля. Доплелась до раздевалки, открыла шкафчик и поняла, что переодеться сил нет. Так и сидела на полу, упёршись спиной и утирая слёзы полотенцем, потом долго умывалась в холодном туалете, тщательно смывая потёкшую тушь, сморкалась, выглядывая в разбитом зеркале опухшее лицо, насухо полотенцем протирала капли воды со щёк и волос, пока не заметила на нём пятна крови. Откуда? Присмотрелась. Из-под ногтей сочилась кровь. Немного, небольшими каплями. Дальше она ничего не помнила.

Ася, согнувшись, лежала на кровати. Любка пыталась что-то рассказать, тащила на концерт, потом, поцокав языком, пропала из комнаты.