Ему было девятнадцать, когда он в последний раз переступал порог этой комнаты. Итан помедлил в дверях, прежде чем войти.
Внутри основного места сбора клуба ничего не изменилось, и все же изменилось все. Здесь по-прежнему пахло кожей и виски. Мебель оставалась собранной по кусочкам из того, что, казалось, было десятью разными гостиными, а на дальней стене все еще виднелась трещина в штукатурке в том месте, где много лет назад он ударился о нее плечом. Он усмехнулся при этом воспоминании, прежде чем оторвать взгляд от стены.
Помимо этой фамильярности, в этом месте чувствовалась новизна. В его отсутствие дела, должно быть, шли хорошо. Он отошел подальше от двери, зная, что ему здесь больше не место, но отказываясь уходить. Он обошел новый бильярдный стол, который теперь стоял в центре комнаты, и направился к окнам, выходящим на улицу внизу. Новые оконные переплеты закрывали большую часть послеполуденного солнца — гораздо лучше, чем их предшественники с цветами. Конечно, в какой-то момент они с Брайсом подожгли их, так что смена обстановки не была такой уж неожиданной.
Когда-то это был дом вдовы. Ходили слухи, что она была особой подругой Фэллона Сент-Джеймса. Итан не знал подробностей, а Сент-Джеймс никогда не делился больше, чем было необходимо, но он знал, что большой дом на Графтон-стрит теперь стал штаб-квартирой Общества свободных наследников.
Общество не было джентльменским клубом в традиционном смысле этого слова. Двери
Итан прошел через комнату к столику в углу, осознавая, что не одна пара глаз следит за ним, когда он двигается. Это была авантюра - прийти сюда. В какой-то момент своей жизни он принадлежал этой крыше, даже какое-то время жил в пансионе наверху. То время было давно. Теперь, из-за смерти Тревора, ему больше не рады. Его утраченное членство было просто еще одной галочкой в длинном списке цен, которые нужно было заплатить за кончину его брата. Однако, член он или нет, ему нужно было поговорить с Сент-Джеймсом. Итан знал, что это было единственное место, где он мог найти этого человека.
“Сент Джеймс”, - поприветствовал Итан, присоединяясь к нему за столом. Некоторые вещи, как он полагал, никогда не изменятся. Фэллон Сент-Джеймс с годами постарел, но в этом смысле всегда нравился дамам: лишь несколько морщинок в уголках его темных глаз и темно-каштановые волосы сохранили свой цвет. Он выглядел таким же острым, как всегда.
Его старый друг поднял глаза от газеты, которую читал, явно не удивленный увидеть Итана после столь долгого отсутствия. “Тебе следовало сразу прийти ко мне”. Развернув газету, он подвинул ее через потертый стол к Итану, чтобы тот мог увидеть заголовки.
Его взгляд упал на заголовок поменьше, в середине страницы: “Кончина лорда Эйтона”. В городе все еще обсуждали новость об этом событии — во всяком случае, версию его отца. Итан надеялся, что к этому времени в
“Черт возьми”. Это должно было немного усложнить расследование смерти Тревора под пристальным взглядом лондонского общества. Он поискал глазами упоминание о Розалин, но не увидел ни малейшего намека на помолвку Тревора. Казалось, что этой части истории не существовало, но обвинение, которое он увидел в ее глазах, все еще жгло его месяц спустя. Она тоже видела эту статью? Расстроило ли ее маленькое изображение Тревора, напечатанное там? Последнее, что он видел Розалин, была ее спина, когда она убегала от него, спасая свою жизнь. Он отодвинул сообщение и воспоминания в сторону, снова обратив внимание на своего друга.
“В нашем распоряжении есть ресурсы, которых нет у вас. Подобных историй можно избежать”. Фэллон сделал большой глоток чая, от которого шел пар в его чашке. “Конечно, я должен был бы быть проинформирован о событиях из первых рук, а не узнавать о них из ”Морнинг пост" за прошлый месяц, чтобы это стало возможным".
“Я не так давно вернулся на английскую землю”, - начал Итан.
“Да, и посмотри, в какую трясину ты умудрился вляпаться за такое короткое время. Согласно отчетам, ты был свидетелем аварии”. Его друг встал и подошел к ближайшему графину, наливая стакан Итану. Он никогда не видел, чтобы Сент-Джеймс пил крепкие напитки, но всегда был готов предложить гостеприимство другим.