Печальные тропики

Фермерский магазин снабдил нас тогда продуктами: вяленое мясо, рис, черная фасоль, мука из маниоки, мате, кофе и немного рападуры. Нам предоставили вьючных животных: лошадей – для перевозки людей, и быков – для багажа, поскольку мы везли предметы для обмена с индейцами, для того чтобы пополнить нашу коллекцию этнографических материалов. Это были детские игрушки, стеклянные бусы, зеркала, браслеты, кольца, духи и, наконец, отрезы ткани, покрывала, одежда и инструменты. Работники фазенды вынуждены были нас сопровождать, хотя и не очень желали этого, поскольку мы отрывали их от празднования Рождества в семейном кругу.

В деревнях нас ждали. О нашем приезде на фазенду узнали индейские пастухи вакейрос, им было известно и то, что «иностранцы» везут «подарки». Все это вызывало у них тревожные чувства, что объяснялось прежде всего тем, что нас подозревали в намерении захватить их земли.

XIX. Налике

Налике, своеобразная столица индейского поселения кадиувеу, находится приблизительно в ста пятидесяти километрах от Гуайкуруса, в трех днях пути верхом на лошади. Поскольку навьюченные волы идут очень медленно, их приходится отправлять вперед. Прежде всего мы собирались взобраться по склонам Серрада-Бодокены и переночевать на плато, на самом краю фермерских угодий. Очень скоро мы оказались в узкой долине, поросшей высокими травами, в которых наши лошади передвигались с трудом. Путешествие осложнялось еще и грязными болотными топями, встречающимися по дороге. Лошади спотыкались, пытаясь нащупать копытом твердую почву, и наконец мы снова выбирались к высоким травам; и сразу под пологом листьев мы заметили целую тьму клещей, устроивших себе гнездо, по форме напоминавшее большое яйцо. Тысяча оранжевых жучков облепили растение. Оказавшись на теле жертвы, они растекаются по его поверхности, обтекая ее словно мокрая тряпка, а затем впиваются в кожу. Бороться с ними можно лишь опередив их: надо спрыгнуть с лошади, полностью раздеться и, пока они еще только на одежде, быстро убить, в это время попутчики должны внимательно осмотреть вашу кожу, не удалось ли какому-нибудь насекомому впиться. Крупные одиночные паразиты серого цвета не так страшны: они вцеплялись в кожу, не доставляя особенной боли, и на теле их можно было найти на ощупь, заметив через несколько часов или дней небольшие припухлости, когда они уже успевали глубоко впиться, и тогда удалить их с помощью ножа.

Наконец, пройдя сквозь колючий кустарник, мы вышли к пологой каменистой дороге, ведущей в сухой лес, в котором кактусы росли рядом с деревьями. Едва мы обошли высотку, поросшую большими колонновидными кактусами, как разразилась гроза, собиравшаяся еще с утра. Мы спешились и решили укрыться под каменными сводами пещеры, хотя и сырой, но спасающей от ливня. Как только мы вошли внутрь, раздался странный писк – это были летучие мыши, которых здесь называют морсэгу. Они спали, облепив каменные своды, а мы нарушили их покой.

Когда дождь закончился, мы продолжили путь в густом и темном лесу, полном свежих запахов и диких растений. Вот женипапо – фрукт с крупными, терпкими на вкус плодами; гуавира – растет, как правило, на прогалинах и славится тем, что ее всегда прохладная мякоть хорошо утоляет жажду; дающее орехи кешью кажу, которое занимает бывшие индейские лесные делянки.

Равнина постепенно приобретала характерный для Мату-Гросу вид плато, поросшего редкими деревьями и высокой травой. Мы приблизились к месту наших исследований, обошли трясину и высохшую на ветру грязь, по которой бегали болотные птицы. Впереди показались хижина и загоны для скота – пост Ларгон. Там мы застали семью, занятую разделкой молодого быка, которого готовили на продажу. В его окровавленном остове, крича от удовольствия, несколько голых ребятишек играли «в лодочку» и качались. В сумерках над костром, разведенным под открытым небом, поджаривали шурраско, жирные капли падали в огонь, а урубу – грифы-стервятники – целыми стаями спускались с гор к месту, где разделывали мясо, и сражались с собаками за кровь и выпотрошенные внутренности быка.

Покинув Ларгон, мы двинулись по «тропе индейцев». Сьерра, неожиданно меняясь, вела то вверх, то вниз, из-за неровной скалистой местности нам приходилось идти пешком, держа лошадей за поводья. Тропа следовала вдоль горного ручья, его не видно, а только слышно журчание воды на перекатах. Недавно прошел дождь, и идти по мокрым камням и грязным лужам очень скользко. Наконец на краю сьерры мы наткнулись на круглую площадку индейской стоянки, где удалось немного передохнуть, прежде чем отправиться дальше – через болото.