Печальные тропики

У индейцев были свои собственные короли и королевы, и, подобно королеве из «Алисы», они больше всего любили забавляться с отрубленными головами, которые приносили им воины. Развлекались знатные господа и дамы и на своеобразных турнирах, однажды они завоевали племя с другим языком и культурой – гуана, жившее в этих местах еще до их прихода и теперь занимавшееся всей тяжелой работой. Терено, последние представители гуана, живут неподалеку от городка Миранда и находятся под опекой правительства. Индейцы гуана обрабатывали землю, и чтобы вооруженные всадники мбайя не грабили и не убивали их, они откупались от них частью урожая. Один немецкий исследователь, в XVI веке рискнувший отправиться сюда, сравнивал эти отношения с теми, что существовали между феодалами и крепостными в Центральной Европе его времени.

В племени мбайя существовала система каст. На вершине общественной лестницы знать двух категорий: те, кто принадлежал к старым почитаемым родам, и те, кто лично удостаивался подобного титула, обычно в случае, если повезло родиться в один день с ребенком знатного рода. Каждый знатный род имел старшие и младшие ветви. На ступень ниже стояли воины, лучшие из них после инициации входили в элитарное братство, они носили специальные имена и пользовались искусственным языком, где к каждому слову прибавлялся суффикс подобно тому, как это бывает в некоторых жаргонах. Рабы из племени шамакоко или другие индейцы, а также крепостные гуана стояли на самых нижних ступенях общественной лестницы, составляли «чернь», хотя среди них тоже существовало кастовое деление, подражая хозяевам, они ввели его сами.

Знатное происхождение дворян было подчеркнуто и внешними признаками: на теле они делали трафаретные рисунки или же татуировки, которые выполняли функцию родового герба. Они брились налысо, удаляли даже ресницы и брови, с отвращением осуждали глаза европейцев, которых называли «братьями страуса». И женщины, и мужчины «выходили в свет» только в сопровождении свиты, она состояла из незнатных сородичей и рабов, которые суетились вокруг господ, изо всех сил старались угодить им. В 1935 году раскрашенные и увешанные безделушками старики и старухи, настоящие монстры, жаловались, что, будучи лучшими рисовальщиками, вынуждены были забросить это искусство, поскольку лишились своих рабов, которые когда-то были у них в услужении. В Налике можно было встретить прежних рабов шамакоко, их включили в общую группу, но относились к ним снисходительно.

Надменность индейцев в свое время произвела впечатление даже на испанских и португальских первопроходцев, которые обращались к ним «дон» и «донья». По некоторым свидетельствам, белокожая женщина могла быть спокойной за свою честь в плену у мбайя, ни одному воину никогда бы в голову не пришло «испортить» свою кровь подобным союзом. Несколько знатных индейских дам отказали во встрече супруге вице-короля Португалии, говоря о том, что она ничем не лучше торговки; а одна юная особа, известная как донья Катарина, отклонила приглашение губернатора Мату-Гросу приехать в город Куябу, она уже достигла брачного возраста и полагала, что этот сеньор может попросить ее руки, а она не могла ни допустить подобного неравного брака, ни оскорбить его отказом.

Эти индейцы мбайя были моногамны, однако некоторые девушки иногда сами предпочитали пускаться в приключения вместе с воинами, в походах они выполняли роли оруженосцев, служанок и любовниц. Знатные дамы покровительствовали своим чичисбеям, но часто эти мужчины были просто их любовниками, но мужья никогда не обнаруживали того, что им известно о подобной связи, дабы не потерять лицо. Этому обществу были чужды многие естественные для нас чувства: мысль о воспроизведении потомства вызывала здесь отвращение, а аборты и детоубийство воспринимались как норма. И при том, что знатность и происхождение имели большое значение, продолжение рода происходило чаще за счет усыновления, а не рождения. Поэтому главной добычей во время военных набегов были дети других племен. Согласно подсчетам, в начале XIX века лишь 10 % индейцев по крови были истинными гуайкуру.

Если же дети умудрялись все-таки родиться у гуайкуру, то их отдавали в другую семью и настоящие родители навещали их очень редко. До достижения четырнадцати лет согласно обычаю тела детей с головы до ног покрывали черными узорами и называли их тем же словом, что и первых увиденных негров. Затем происходил обряд посвящения, узоры смывали, и сбривали одну из двух концентрических корон из волос, которые их венчали прежде.