Печать Древних (СИ)

Культистов осталось всего семеро, кроме Мария, Ширена и рубиновых наёмников. Всю силу Лицедею теперь составляли мертвецы из оврага — дух называл их проклятыми. Гробовщик видел нежить в Век Гнева — они были иными, неуклюжими, со звериным диким норовом, но эти напоминали големов, только из костей и гнилой плоти вместо железа, камня и магических рун.

Полверсты Марий и Ширен отошли от поляны, следуя за тенью, медленно шагающей по лесному океану, и не решались приблизиться к ней ближе чем на сотню сажень. Никто из них, даже культисты, не обронили с тех пор ни слова, ибо говорить теперь — бессмысленно, их занимала только цель, у каждого, впрочем, своя. Видимо так, думал Ширен, и воспринимали себя те, кто обязался служить чему-то тёмному.

Гробовщик ощущал сейчас пустоту глубоко в душе: явственно предстала картина, в которой он исполнял волю врага всего живого, против которого сражался в Век Гнева, с аурой которого боролся мортусом. Он знал это, но не хотел признавать, успокаивая совесть тем, что Владыка Смерти уничтожен. Думал, что уйдёт от этого, забудется и не встанет перед Некросом на колени.

Лицедей — обманщик, актёр — в Век Слёз Ширен и не подумал бы его опасаться. Это был сосед, неприятный, отчасти надоедливый, в мрачном балахоне и жуткими зелёными огоньками. При знакомстве поближе он внушил мортусу, что уже десятки лет страдал, исполняя волю Потока, провожая души мертвецов. Но сейчас стало ясно — Лицедей ждал момента, чтобы снять маску и предстать уже другим лицом.

Ширен пробился через кусты, Марий стоял и рассматривал протоптанный снег — здесь их цели ненадолго остановились, чтобы отдохнуть. Гробовщик наклонился, поднял и покрутил поломанное древко стрелы.

— Они идут к Святилищу, — Лицедей возник так неожиданно, что сердце старика остро кольнуло. — Нужно не дать им пройти под его защиту.

Гробовщик откинул стрелу, запустил руку под куртку и наткнулся пальцами на амулет, что отдал ему Вильмонд. Серебряная руна аромерони — защита от тьмы и зла, как верили норзлины и мятежные оствары, но в реальности — она слишком слаба, если вообще не бесполезна. Ширен погладил рунного феникса большим пальцем, прижал амулет к сердцу.

Они продолжили движение. Наёмники совсем притихли, но до сих пор не сбежали. Видимо, понимали, что сами выбраться из Сумеречного леса не смогут. Сущность шла быстрее, без остановок, и в какой-то момент Ширен просто перестал идти, решив немного передохнуть.

Сердце продолжало биться. Как же мало он видел в своей долгой жизни! «Паршивый мир», — думал старик, скрипя зубами. Сколько зло не руби, его не уничтожить. Быть может потому, что само зло исходило из смертных. Алая ночь, драконы Мощи, нежить — всё это рождалось в умах и сердцах людей, рунарийцев, гномов и прочих, кто обладал хоть какой-то фантазией. Ширена снова окликнули — кто-то из некросициаров. Пригласили к Лицедею.

Дух ждал на выступе, где открывался отличный вид на возвышенность, переходящую к горам. Ширен слышал, что это почти что центр Сумеречного леса, который старались обходить путники, на долю коих выпала дорога через эту местность. Гробовщик встал за спиной духа, а перед ними всего в паре сотен сажень тяжёлой поступью наступал теневой великан. Остальной лес, отрывшийся взору Ширена, оказался не тронут снегопадом совсем, но ветра подсказывали, что скоро он придёт и сюда.

— Где пропадал, Ширен? — скрипуче спросил Лицедей, не поворачиваясь.

— Искал, — отрезал Гробовщик.

— И не нашёл?

Лицедей усмехнулся. Вопрос остался без ответа. Дух сжал глефу, и Ширен прищурился — трое беглецов направлялись к ущелью. Старик раздражённо передёрнулся, развернулся и увидел женщину в венце из сухих цветков, держащую за руку ребёнка. Ширен приподнял лук.

— Успокойся, Гробовщик, — ласково произнесла она. — Я не причиню тебе вреда.

— Террама, — Лицедей продолжал наблюдать. Земля дрогнула, стало темнее.

— Бедный, несчастный Гробовщик, — сказала дух и подошла ближе. — За что так терзают твою душу?

Террама прикоснулась к его лицу неожиданно тёплой ладонью, посмотрела в его глаза, и Ширену стало не по себе — будто бы встретился с собственной матерью, расстроенной и несчастной из-за блудного сына. Он сглотнул, неровно задышал. Дух погладила его по щеке, повернулась к Лицедею:

— Дальше Святилище Варолии. Тебе и твоему господину там нет места.

— Я и не собирался входить в залы Варолии, — бросил дух. Снова грохнула земля. — Они умрут здесь. А я уйду из Сумеречного леса.

— В Ветмах?

— В Ветмах.

Они услышали далёкий рёв, Ширен еле слышно выругался — в алой пелене стремительно пронеслась огромная крылатая тень. Она спикировала к великану, полыхая синим пламенем.

— Эстифальский дракон! — крикнул Марий.

Лицо Лицедея окаменело, только глаза быстро двигались, провожая крылатого зверя. Дракон бил пламенем по сущности и сжигал его энергию. Ширен задержал дыхание и безмолвно молился за победу над соратником Лицедея. Сущность вытянула руку и пала, испуская, словно кровь, фонтаны энергии. Лес загорелся, но дракона было не угомонить, он с яростью добивал остатки теневого великана.