Печать Древних (СИ)

Марий с лёгкостью разбил стойку Ринельгера, чародей упал, больно стукнувшись бедром. Воинственно крикнув, на помощь пришла Вирра. Кригаален был готов, он парировал удар копья и отмахнулся мечом, черканув суккуба по лицу и руке. Михаэль, добив последнего культиста, пустил меч в прямой выпад, Марий отбил его, доставая из ножен на поясе второй клинок. Он вертелся, словно безумным волчок, обрушив на рыцаря целый вихрь ударов: колющих, размашистых — невозможно было уловить все его движения. Михаэль был умелым воином, но что он такое по сравнению с боевым чародеем: рыцарь выронил меч, и кригаален рассёк ему грудь. Зазвенела рвущаяся кольчуга, несколько колечек рассыпались по каменистой кладке моста, но Михаэль не произнёс ни звука. Обхватив себя рукой, рыцарь упал на колени и откинулся на спину.

Ринельгер бросил импульс, надеясь сбросить кригаалена с моста, но тот перевёл энергию в сторону и атаковал. Чародей парировал серпом крайне неудачно, мечи полоснули ему руку.

— Наконец-то, мы покончим с этим, кровавый чародей, — прошипел Марий, открывая изуродованное лицо. — Весь отряд наёмников, рунариец и Ардира мертвы, сарахид и чародейка уже наверняка схвачены, а ты… умрёшь здесь.

Ринельгер сплюнул ему в ноги, взмахнул серпом и ударил огненным хлыстом. Марий покачнулся — заклинание пробило его куртку и обожгло кожу живота — и глухо завыл, а его рана покрылась ледяной корочкой. Он махнул рукой, полетело морозное копьё, Ринельгер еле увернулся и потерял время. Кригаален наскочил на него, подрезал здоровое бедро и толкнул носочком сапога в спину. Ринельгер упал навзничь, успев подцепить и сорвать корочку с живота противника.

Свист заглушил ветра, Марий замахнулся клинком, отбивая одну стрелу, но не успел уйти от второй. Окровавленная с головы до ног Эсса, словно призрак, возникла на краю моста и попала кригаалену в ключицу. Ринельгер, сжав зубы до боли, воспользовался замешательством — пущенная из ран его собственная кровь обратилась в жизненную Мощь — и он, подскочив, вогнал лезвие серпа прямо в место ожога кригаалена.

Чтобы не повалиться, Ринельгер схватился за плечо Мария, и повернул лезвие. Кригаален широко раскрыл глаза, ртом хватая воздух. Чародей вытащил меч, откинул его и запустил ладонь в рану на животе. Тёплая, горячая кровь обожгла кожу кисти, и Ринельгер не увидел, какие муки отразились на лице Мария, как он закричал от безумной боли, перед его взором проносились годы жизни кригаалена — испуганный светловолосый мальчик перед Цэльдой, лицо наставника, вселявшее и стыд, и страх, ненависть к имперскому чародейству, и бегство в Святое Воинство.

— Твои люди, Каменщик, к большому несчастью, напоролись на что-то острое и злое, — говорил Ардира жирному торговцу, а Марий внимательно осматривал командира наёмников. — И мы ничего существенного не нашли. Всё, что было, у твоих дверей.

— Тогда и плату вы хрен какую получите, — буркнул Каменщик, почёсывая бороду. Он небрежно потянулся к кубку, упал какой-то свиток, и из-под него выглянула карта Пустынного берега. Торговец нагнулся, чтобы поднять её, а Марий отвёл взгляд.

Тьма. Теперь перед глазами образы Чёрной Твердыни, Аорин оун Валлех, темноволосый рунариец с резкими чертами лица, тёмными бездонными глазами. Марий ощущал, как он боролся с самим собой, принимая трудное решение — пожертвовать одним из лучших отрядов Рубинового Войска, всего лишь, в обмен на власть над Норзесиллом. Он сделал правильный выбор. Всего-то пять наёмников, и его будущее в таком неясном настоящем заиграло золотыми красками.

Видения ушли. Ринельгер глубоко вздохнул, сжал ладонь в ране в кулак.

— Сдохни, — прошипел, стиснув зубы от злости — не простой, неестественной, демонической — чародей и толкнул Мария в бездну.

Злосчастный кригаален погиб беззвучно, пропав в бездонной тьме. Ринельгер повернулся к Вирре — у неё рассечён только подбородок, но суккуб была ужасно истощена. Чародей подошёл к Михаэлю и принялся осматривать чарами его состояние. Рыцарь ещё дышал, а в уголках рта пузырилась кровавая слюна.

— Два ребра, лезвие коснулось лёгкого, — протянул хрипло Ринельгер. — Я дам тебе ещё некоторое время, либо закончу всё сейчас…

Михаэль не ответил, поднял два пальца, и чародей, зачерпнув магией немного его крови, наложил чары. Эсса сбросила лук, упала на колени перед рыцарем.

— Я могу, — произнесла она, взглянув на Ринельгера. Её мертвенно-синие глаза блестели, слеза покатилась по щеке, разбилась о грудь Михаэля. — Я могу дать ему новую жизнь.

— Жизнь ли это? — чародей сложил руку на серпе. — Ты сделала осознанно выбор. Тот выбор, который нельзя принимать за другого. Его душу не примут в Потоке, она сгорит со смертью, как твоя. Это проклятие, а не дар, Эсса.

— Пожалуйста, Ринельгер, позволь мне, — умоляла она.

— Не будь такой задницей, Ринельгер, — вмешалась Вирра. — Твоё сердце что, высечено из камня?

— Причём здесь это? — отрезал Ринельгер. — Суккуб, ты, быть может, не слышала о таком проклятии, как вампиризм?

— Фу, — сморщилась она. — Что-то малоизученное вечно обрастает иллюзией ужаса.