Печать Древних (СИ)

— Я не знаю, кровавый чародей, — она была донельзя растеряна. — Я просто… просто исполняю свою службу. Я чувствую, как меня схватывает отчаяние, такое же, как и Лицедея… мне больно видеть, что он стоит у входа в мой дом как враг, но не как друг. Мы запутались, кровавый чародей… Боги нас не слышат, и наоборот. Молчание… пустота. Разве ты не слышишь? Ничего нет. Мы сходим с ума, Ринельгер. Мелодии нет, наши родители погибли. Варолия и Некрос были последними. А теперь их дети обращаются, один за другим. Кого-то я успеваю спасти… Кого-то уничтожают навсегда, а их искажённая суть уходит и распыляется в Потоке.

— Послушай, Террама, — Ринельгер взял её за плечи и только немного погодя понял, как неучтиво поступил. — Послушай меня… Матерь сказала, что нынешний цикл изошёл. Она говорила, что Лерон и Залас ослабли. Я плохо понимаю, что она имела в виду. Боги не могут умереть, а вопрос с циклами — это какой-то слишком заумный бред. Но если древний дух, хранитель Маредора, приказала остановить Лицедея, значит, это важно сделать. Что он хочет найти в Чертогах?

— Я… — Террама посмотрела прямо ему в глаза. — Я помогала Лицедею… он обещал, что, после того, как войдёт в Чертоги, мы снова услышим песнь, а обращённые братья переродятся и снова станут нормальными. Сумеречный лес поглощал смертных, корни захватывали их, тянули под землю, а потом наполняли Моровую пропасть. Я приносила ему тела, Цитиар приносил, остальные. Но не все… Норос-Сугур воспротивился. Он не желал убивать смертных в Дегановых Рубцах, говорил, что это не его суть. Лицедей сделал так, чтобы он нарушил все клятвы и обратился. Многие из нас отреклись после этого от него.

— Вовремя вы, — поморщился Ринельгер.

— Ему нельзя отдавать ключ, кровавый чародей, — сказала Террама твёрдо. — Заполучив силу, он не сможет с ней совладать. Он сильно боится, страх и отчаяние кидают его из стороны в сторону. Я не хочу, чтобы сила пожрала его. Когда он связался с Культом, с этим смертным чародеем… Лицедей всегда выделялся среди нас, был олицетворением наших старших братьев и сестёр, рождённых Архилиосом и Деганом. Он был прекрасен, таким остаётся до сих пор. Его энергия, словно вспышка! Яркая, как у тебя, Ринельгер.

Ринельгер слушал, его лицо оставалось каменным, но внутри всё содрогалось от изумления: с какой нежностью хранительница отзывалась о Лицедее. Будто бы любила его. Но как такое возможно? В Анхаеле твердили: чувства смертных не властны над духами.

— Я всячески мешаю ему добраться, — говорила Террама, — забираю ростки от уничтоженных братьев и сестёр, прячу у себя втайне от Лицедея. А он пылает злобой. Но он не тронет Святилище лично. Я смогу отбить атаки проклятых. Это просто размен сил.

— Просто поигрывание мускулами, — холодно отметил Ринельгер. — Знаешь, сколько моих друзей и просто хороших бойцов погибло, пока вы тут строите друг другу сцены? Знаешь, сколько ещё погибнет? Мёртвый Легион схлестнётся с Рубиновым Войском за Ветмах, если это уже не произошло. Крови смертных вы прольёте много. Если Лицедей не слышит голос рассудка, он должен быть уничтожен.

— Я знаю, — кивнула Террама. — Наша эра прошла, чародей. Но разве мы после стольких столетий бдения, стражи мира смертных во плоти не заслужили покоя в Потоке?

— Мир рухнул, Террама, — произнёс Ринельгер. — А теперь разлагается. Мы пытаемся выжить. Обычно каждый сам за себя. Ты можешь остаться в Святилище, продолжать хранить его ради памяти о своей «мамочке» и не мешать процессу. А можешь пасть в слепой гонке за тем, кто давно движется к забвению.

На этот раз хранительница смерила его холодным взлядом.

— В бездну упал дракон, — Террама встала. — Спустись к нему, я пропущу тебя через катакомбы. Животное мертво, теперь-то точно. Возьми то, в чём нуждался в знак моей доброй воли и нашей дружбы.

Ринельгер медленно кивнул. Хранительница развела руками, и фонтан задрожал, расплёскивая воду и распугивая лягушек. Центральная колонна-основание вытянулось, а дно бассейна ушло под землю, трансформируясь в винтовую лестницу.

— Возвращайся скорее, мастер кровавых чар, — сказала Террама, покидая сад. — Проклятые уже готовы начать штурм. А я… я подумаю над твоими словами.

***

Команда к атаке была беззвучной, во всяком случае, Ширен ничего не услышал. Проклятые выстроились по двое у каждого моста, и в террасы полетели огненные заклинания: каких только мертвецов не приняла в себя Моровая пропасть, Гробовщик помнил, что как-то привозил парочку чародеев, а сколько притащили его коллеги…

Пламя осело и занялось руинами, и тогда проклятые стремительным маршем, почти одновременно, начали форсировать бездонную бездну. Святилище ответило градом стрел — от них стало темно, но лишь несколько совсем истыканных воинов упали, и на них сразу же наступили не ведающие страха соратники. От башен скользнули дриады навстречу войску.

— Играешь в войнушку, Лицедей?