Печать Древних (СИ)

Верон разжал веки, тьма дрогнула. Лицедей рухнул спустя минуту. Юноша почувствовал на мгновение его страх, что сразу же сменился гневом. Сети ослабли, Верон воинственно закричал, вырывая руки из чёрной паутины и падая в холодную тьму. Зелёные огоньки Лицедея вспыхнули и тотчас обратились в алые. Он зашипел тысячью голосами, и юноша, закрывая руками уши, побежал прочь, срывая с лёгкостью все теневые нити, что встречались у него на пути. За спиной раздался хлопок, шипение переросло в безумный вопль боли и потусторонний рык. Верон обернулся и закричал сам: тень в балахоне обратилась в монстра — существо с переливающимися алым глазами, вытянутое, с длинным остроконечным хвостом и гигантскими когтями. Демон зашипел, забрался на нити, словно огромный паук, и яростно помчался к юноше. Верон сорвался с места, сети стали крепче, но он бежал, пока особо твёрдая не сбила его с ног. Демон что-то прошелестел над ухом и клацнул зубами.

***

Ширен еле удержался, когда дракон окропил руины пламенем. Пригнувшись, он проводил летающую тварь глазами и вытянулся вновь, чтобы видеть мост. С холодной злобой Гробовщик посмотрел в направленные прямо на него безумные, полные ярости, глаза Верона. Нет, это был уже не мальчишка. Да и больше не дух. Метка на плече ужасно болела и наполняла старого мортуса гневом, таким же, какой сжигал Лицедея.

Одержимый Верон сжал глефу и направился к воротам. За его спиной разливалась тёмная дымка, она медленно пожирала мост, и через неё, словно через туман, шли проклятые. Гробовщик сполз с крыши и спрыгнул на обращённый в пепельное поле сад, забежал на террасу, поднимая короткий меч, и направился к главной башне.

Дриады отступали к ней, выстраивались впереди копейщицы и мечницы, лучницы посылали грады стрел, что поражали на боковых террасах и своих, и чужих. Гробовщик укрылся в башне.

Террама упала на колени в центре оранжереи, прочитала заклинание, и земля раступилась, образовывая лестницу вниз. Хранительница молча спустилась, оставив смертных одних. Ринельгер сполз по стене, закрыл глаза, тяжело вздохнул. В башню вошёл Гробовщик.

— Что мы будем делать дальше? — спросила Эсса. — Нужно сражаться! Они убьют нас всех!

— Нет смысла, — фыркнул Ринельгер. — Мы окружены. Эти твари… проклятые, неубиваемы. Дракон… и дух.

— Он больше не дух, — скрипуче сказал Гробовщик, садясь у входа. — Он обратился. Это сделало его сильнее.

— Значит, мы погибнем, — Ринельгер спрятал лицо в ладонях. Он мертвецки устал.

— Есть участь и пострашнее смерти, — произнёс Михаэль, сжимая меч и буравя Эссу ненавистным взглядом.

— Действительно, — Ринельгер встал, перехватил ручку серпа. — Вирра не умерла… Она была уничтожена. Без остатка. А ты… ты ещё можешь ходить, говорить, думать и мечтать.

— Я умер на мосту, — Михаэль обошёл оранжерею, встал у дальней стены. — А вы как хотите… Будущего ни у кого из нас всё равно нет, — он припал на колени, вонзил меч перед собой и закрыл глаза. — Святая Нерида, Владычица Аромерона, пусть моя проклятая душа очистится перед Твоим взором…

Эсса расстеряно наблюдала за молитвой — её сердце разбито. Ринельгер обнял её за плечи, нахмурился — ведь он предупреждал. Гробовщик проверил тетиву лука, прошептал что-то вроде молитвы и повернулся к выходу.

— Пойдём, — произнёс чародей, уводя Эссу. — Там… мы все очистимся кровью.

— Святая Нерида, Владычица Аромерона, — сказала она, накладывая стрелу на тетиву. — Пусть моя проклятая душа очистится перед Твои взором, и ждать меня будет Твой суровый суд…

Ринельгер вышел за Гробовщиком — тот поднял колчан с тела дриады и сразу же выстрелил. Защитницы самозабвенно прикрывали телами проход по главной террасе. Тень дракона нависла над ней, пламя ударило в башню Террамы, с неба посыпались осколки камня.

— И будет моё наказание таким, каким я его заслужила…

Ринельгер выбросил могучий импульс с серпа, опрокидывая двух проклятых. Дриады набивались перед ним, вылезая из арок пепельного сада.

— Прости меня за все мои слабости…

Проклятый выпотрошил дриаду прямо перед чародеем. Ринельгер занёс меч — его движения стали легки, просты, словно он долго и упорно тренировался в его владении. Пламя захватило рассечённое тело мертвеца, Ринельгер рубанул сбоку по другому — и ему в глаз вошла стрела Гробовщика.

— Я не заслужила прощения…

Дриады заслонили проход дальше, их стало слишком много, но перестали ощущаться чары Террамы. Лицедей шёл по главной террасе с окровавленной глефой. Ринельгер остановился, они посмотрели друг на друга. Верон был залит чёрной кровью, по лицу паутинкой разползались трещинки, глаза, полные злобной состредоточенности, буравили чародея зрачками-точками.

— И разорвут меня в Забвении демоны за все мои грехи…

Лицедей направил глефу на Ринельгера, лезвие объяла тень. Чародей успел вскинуть серп, пустить защитные чары Орина. Тела дриад обмякли, они упали, тьма сжирала их изнутри. Но Ринельгер стоял, не отрывая взгляда от одержимого демоном.

— Моя последняя жертва!