Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

— Все мы под Богами ходим, только сами свои дела вершить должны, — он уже устремился в нужном направлении к земляным ямам, а Марфа направилась за ним. Старик, хромая, ускорил шаг, тяжело опираясь на палку, и через плечо оглядывался на Марфу, уточняя. — Сюда?

— Да, дедушка, верно, — кивала она.

Глава V. Отчаяние

Заперев Славу в ледяном погребе, Артемьев около часа метался по дому, распекая дворовых и беснуясь. Он искал лишь повод, чтобы наказать кого-нибудь и тем самым излить свою злость. Однако весть о том, что барин злой и ищет, на ком сорваться, быстро распространилась по усадьбе, так же, как и новость о том, что Слава заперта в земляной яме. Дворовые попрятались с глаз разъяренного хозяина, и тот нашел лишь сторожа, который выпустил телегу прочь со двора на рассвете. Именно ему Федор приказал всыпать плетей и только после этого поднялся в свои покои, чтобы пообедать.

За трапезой Артемьев принялся вливать в себя вино, пытаясь успокоиться и забыться. Через пару часов довольно хмельной и пьяный, он уже плохо соображал. Но все равно мысли о девушке, сидящей в ледяном погребе, точили его существо. Как бы ни был Федор жесток, осознание того, что его любимая страдает, не давало ему покоя. Не выдержав, спустя некоторое время он все же устремился на двор, надеясь услышать от желанной строптивицы слова раскаяния. Но вместо этого она вновь повела себя холодно и непокорно. Разозлившись и изрыгая проклятья, Артемьев вернулся в хоромы в клокочущем, невменяемом состоянии и со злости разбил вдребезги деревянную лавку о стену, швырнув ее с недюжинной силой.

И теперь сидел в просторной светлице за неприбранным столом и тупо смотрел на чарку с заморским вином, которое уже не лезло в него. Артемьев мрачно размышлял о том, что Слава вот уже шесть месяцев находится в его доме, но никак не желает подчиняться ему. Мало того, она постоянно ищет способ сбежать. Эти думы мучали Федора, и он размышлял о том, как вести себя с девушкой дальше.

В какой-то момент дверь отворилась. Он заторможено перевел взор на вошедшего и отметил на пороге горницы фигуру человека в длинных одеждах. Старик медленно прошел в светлицу и остановился напротив него.

— Ты кто? — спросил неучтиво Федор, уставившись пьяным взором на седого старика.

Тот чуть прищурился и глухо ответил:

— Неважно. Я пришел к тебе, Федор Тихонович, чтобы поговорить…

— Ко мне? — удивился Артемьев и нахмурился. — Я тебя не звал, пойди прочь!

Однако старик проигнорировал его выпад и не только не ушел, а наоборот, приблизившись к пьяному, остановился в двух шагах от него.

— Ты запутался, Федор. Твоя жизнь гнусна и беспорядочна, — начал увещевать старик. — Ты разрушаешь свою душу. Позволь мне помочь тебе встать на пусть истины.

Налитыми кровью глазами Федор смотрел на старого человека, стоящего перед ним. Взор старика неотрывно взирал на него, проникая до самого его сердца. Артемьев вдруг ощутил некое чувство покоя и умиротворения в душе. Запал прогнать деда постепенно исчез из его мыслей, и под давлением чистых прозрачных глаз стрика Федор уже через минуту указал жестом на лавку.

— Садись, — повелительно заявил он. — Выпей воды и поешь.

Старик чуть наклонил голову в знак благодарности и медленно сел напротив мужчины за стол, но даже не притронулся к еде. Светлый напряженный взгляд не отрывался от лица Артемьева, словно он ждал нужного момента, чтобы продолжить речь.

— Откуда ты идешь и куда путь держишь? — спросил глухо тот, опрокидывая в себя очередную чарку вина. Странник проследил за его действиями и только после того, как тот поставил чарку на стол, ответил:

— Я хожу по миру, да на людей смотрю. От села, к слободе, от деревни к скиту, по большим и малым городам. А вдруг кто-то нуждается в моей помощи или совете? Иногда люди и сами зовут меня в гости…

— Отчего же ты забрел к нам? Никто вроде бы не звал тебя? — как-то колко осведомился Федор.

— Меня звала девица, Светослава, что сидит у тебя в темнице.

Федор опешил и удивленно воззрился на старика. Его лицо было старое, однако не изборожденное ни одной морщиной, показалось ему невозможно приятным. Всего лишь на миг его разум наполнился гневом, но мгновенно все его недовольство испарилось. Под успокаивающим взором странника Артемьев как будто стушевался и поджал губы.

— Чую, что в сердце твоем много злобы на нее, — продолжал старик. — Оттого что она сбежала от тебя сегодня поутру…

— Ты откуда это знаешь? — удивился Федор.

— Знаю и знаю. Не хочет она любить тебя, ведь так?

— Так… — пролепетал Артемьев. — А я все для нее делал! И подарки ей дарил и лучшую горницу ей отдал! И люблю ее и еще много чего могу сделать! — выпалил он в запале, как будто оправдываясь. — Но она, неблагодарная, ни в какую не хочет любить меня!

— Ты насильничаешь ее, а это гнусно, — сказал строго старик и поморщился. — Пока так ведешь себя, никогда она тебя не полюбит.

— Откуда ты знаешь о том?