Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

— Не надо, он не станет слушать тебя, — глухо ответила Слава и вновь, сгорбившись, опустила взор.

Внимательно посмотрев на нее, Марфа нахмурилась и уже через миг выпалила:

— Вы что же это, Светослава Романовна, отчаялись? Не смейте даже думать о том! Ну-ка давайте, в накидку кутайтесь. Да свечку зажгите, руки погрейте! Ишь че удумали. Не дам я вам помереть в этой яме. Я попозже еще вам валенки да еды какой принесу!

Подняв ошарашенный взор на молодую бабу, Слава одними губами прошептала:

— Как ты говоришь, Марфуша, аж жить захотелось…

— То-то же! Давайте терпите, ради детишек терпите! Через час я вернусь с валенками! Сюда идут! Я пошла.

Марфа быстро отошла к амбарам, нервно сжимая кисти рук и всем сердцем желая помочь страдающей пленнице, но не зная как. Она вдруг подумала, может, сходить за священником и рассказать ему все. Вдруг поп сможет убедить Федора достать несчастную из ямы? Ведь только церковников Артемьев еще мог послушать. Она напряженно размышляла, что ей делать.

Раздался шум со стороны ворот, и Марфа непроизвольно обернулась. На широкий двор въехали две телеги, груженые провизией, из соседней деревни привезли необходимый оброк, который несколько раз в неделю доставляли в усадьбу. К телегам сзади были привязаны корова и три козы. Курицы, утки и свиньи связанные, визжащие, лежали на одной из телег, между мешками с пшеницей и морожеными овощами. Марфа посторонилась, пропуская телеги, мужики-возницы направили лошадей к хозяйственным амбарам.

Молодая баба уже хотела пойти наверх, в терем, но заметила, что за телегами во двор проник некий человек. В длинной запыленной одежде, похожей на монашеское одеяние, с большой палкой, на которую опирался, странный старик приблизился к Марфе и внимательно посмотрел на нее. Невольно она замерла под цепким, поглощающим взором деда. Он был среднего роста, седовласый, с бородой на морщинистом лице, лет шестидесяти, но его ясные глаза словно светились.

— Вижу, гнетет тебя что-то, девица, — вдруг произнес приятным голосом старик.

— Так и есть, — кивнула Марфа и спросила: — Вы монах, дедушка?

— Нет, голубушка, странник я. Брожу по городам да деревням ужо какой год, да на людей смотрю. Везде жизнь-то по-разному идет, а мне и интересно. На одном месте мне скучно сидеть.

— Вы, наверное, голодны, дедушка? Может, в дом пройдете, отдохнете немного? — участливо предложила молодая баба.

С интересом разглядывая старика, Марфа с удивлением отметила, что дед имеет светлый лик и добрые живые очи. Он выглядел старым, однако как будто весь светился изнутри. Она тотчас смекнула, что это не простой странник, а богомолец. Было принято принимать на постой в своих домах путешествующих и богомольцев, так как на Руси считали, что эти люди приносят удачу и счастье. Все знали, что тому, кто приютил и накормил странника, Господь воздаст втройне. Оттого Марфа сразу же вознамерилась предложить старику переночевать в усадьбе.

— Вижу, девица, душа у тебя добрая да светлая, хоть и страдала ты в жизни много, — сказал ласково старик.

— Благодарствую за слова ваши, дедушка.

— А еще чую, что думы-то у тебя теперь о девице какой-то, что в холодной темнице мается. Уж больно переживаешь ты за нее.

— Откуда вы это узнали, дедушка? — опешила Марфа.

— Просто людей насквозь вижу, ибо мысли их открыты мне… — сказал старик одними губами.

— Вы, дедушка, праведник? — тут же ошарашенно выпалила она.

— Да нет, я живу, как и все, — поморщился старик. — Только вот брожу по миру да забрел отчего-то в усадьбу вашу.

— Чувствую сердцем, что Божий вы человек, дедушка, — сказала твердо Марфа. — Вы верно, все говорите, печалюсь я о подруге своей, в темнице она теперича.

— А что девица эта заточенная, никак, где-то поблизости находится? Чую, душа чья-то рядом так жалостливо плачет да стонет. Аж пронимает меня всего…

— Она тут, в яме земляной сидит, — объяснила шепотом Марфа.

— Какой же жестокий человек девицу мог в яму посадить?

— Осерчал на нее сильно барин наш, да и бросил в каменный мешок. А она дитя ждет и больная вся. Нельзя ей в темнице-то. Я вот и думаю, как помочь ей.

— Говорю я, добрая душа у тебя, — кивнул дед и, внимательно посмотрев на молодую бабу, спросил: — А где подруженька твоя сидит? Может, я поговорю с ней да утешу? — Марфа замялась, не зная, стоит ли дальше рассказывать все страннику. Она видела, что седовласый старик как-то напряженно смотрит на нее. Вдруг он сильно нахмурился и выдохнул. — Как ты сказала, зовут ее? Светослава?

— Я не говорила, дедушка.

— Неужели? А я словно мысли твои поймал, да и подумалось, — сказал старик властно, озираясь по сторонам. — Ты, Марфа, проводи меня к ней теперь, мне увидеть ее надобно…

— Вы знаете, как меня зовут? — опешила вновь она.

— Знаю, — кивнул старик. — Сердце мое чует, что звать тебя по-другому не могут…

— Ох, дедушка, вы и впрямь Божий человек.