Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Глава IV. Яма

Сколько она сидела так, неведомо, но, когда раздался тихий поворот ключа в замке, невольно отметила, что уже стало темно, а за окном высоко в небе сияет луна. Очень тихо в горницу вошла Марфа со свечой в руке. Она быстро прикрыла дверь и шепотом сказала:

— Вы что же в темноте сидите?

— Не знаю, Марфа, скверно на душе… — ответила Слава, оборачиваясь к ней.

— А я вот что принесла, Светослава Романовна! Теперь-то Федор успокоился, и хоть по усадьбе мне дозволено ходить, — уже громче заметила молодая баба, вытаскивая некую вещь из кармана и подходя к Славе. — Смотрите, вот ключ, что по восковому слепку сделан.

С надеждой устремив взор на ключ, который Марфа держала в руке, Слава вспомнила их разговор пару дней назад. Тогда молодая баба принесла ужин в ее горницу, таинственно подошла к замку на ее цепи и, сжимая в руках огарок, тихо сказала:

— Это свечка особая, воска с нее накапать в дырку от ключа надобно. А потом вытащить. И мастер ключ сделает.

— Благодарю тебя, Марфа, от всего сердца. Но даже если замок отопру, выбраться мне из усадьбы все равно невозможно.

— Послушайте, — прошептала Марфа. — Я уже придумала, как вам из поместья тайком выбраться.

— Нет, не побегу я. Если Федор узнает, что ты мне помогла, точно прибьет тебя. В прошлый раз едва не искалечил, он же зверюга.

— Не бойтесь, Светослава Романовна, я что-нибудь придумаю.

— Сказала же нет, — твердо ответила Слава. — Не надобна мне такая свобода, когда кровь опять прольется. Уже столько людей из-за меня погибло.

— Прямо-таки из-за вас? — не веря, прищурилась Марфа. — Тихон Михайлович погиб во время восстания стрельцов, да и матушка ваша тоже.

— Может, ты и права, Марфа, но порой мне кажется, что смерть близких людей — это мое проклятье. Потому не хочу, чтобы и ты пострадала.

— Да все хорошо будет. Я уже и придумала, как подозрения с себя снять.

— Правда? — с надеждой спросила девушка.

— Да, — и баба кратко рассказала ей, что придумала.

— Хорошо. Но попытаюсь бежать, только если точно уверена буду, что ты не пострадаешь.

В тот день слова Марфы показались Славе слишком сказочными, и она не поверила, что у них все получится, но в то же время не остановила молодую бабу, когда та, растопив свечу, накапала воска в дырку и после, когда тот застыл, осторожно вытащила слепок.

И в этот миг Марфа стояла перед ней с ключом в руке, и Славе это казалось невероятным.

— Давайте попробуем! — с воодушевлением сказала баба.

— Да, давай, — кивнула пленница, немедля наклонившись с заветным ключом к цепи. Уже через минуту замок открылся, и они смогли избавиться от оков.

— Получилось! — воскликнула Марфа.

— Ох, Марфуша, неужели! — выпалила Слава радостно, видя, что на ее ноге остался лишь браслет Темных, и тут же добавила: — Но все равно у Федора кольцо Темное, повернет его — и упаду я в обморок…

— А ну-ка сморите, — вымолвила Марфа, доставая из кармана сарафана кольцо с темным яхонтом. Слава ошарашено уставилась на кольцо, выдохнув:

— Но как?

— Дак нынче Федор Тихонович хмельной на лавке спит. Как от вас пришел, так до одури вина крепкого напился. Вот я спокойно и сняла кольцо-то. Возьмите.

— Да, давай, спрячу его…

Слава быстро сунула кольцо Темных в карман и с воодушевлением спросила:

— А бежать-то как теперь, Марфуша? Ты ведь тоже придумала?

— Конечно. Послушайте. Сегодня на рассвете надобно вам бежать. Народ-то дворовый еще спать будет. Лишь дед Семен на телеге в Трусово с первыми петухами поедет. Так вот, я попросила его бабку нашу Анисью в это сельцо к родным доставить. Он и согласился.

— Ну и дальше, — кивнула Слава.

— А что дальше? А бабкой-то вы и оденетесь, Светослава Романовна. Бабка-то Анисья худая, да и росту почти вашего. Дед Семен слеповат, так и не различит, а потом, как за город выйдете, так и убежите.

— Как ты все складно придумала, Марфуша! — воскликнула, ошалев от радости, девушка. — Благодарю тебя. Вовек за тебя Богам молиться буду. Ты спасительница моя…

— Полно вам, Светослава Романова, что же я, добра вашего не помню? Если бы не вы не видать бы мне детушек своих, а за них, кровинушек, я на любой грех пойду, только бы рядом с ними быть…

— Федор Тихонович! Федор Тихонович! — раздался над Артемьевым тревожный голос. Тот открыл затуманенные спиртным глаза и прохрипел:

— Ты чё ополоумел, Тимошка? Еще ночь на дворе! Будить меня вздумал!

— Светославы Романовы в горнице нет! — выпалил слуга.

— Чего? — опешил Федор и вмиг открыл глаза.

— Ее нигде нет! Всю усадьбу обыскали ужо!

— Бестолочи! Как же она убегла? У нее же цепь на ноге! — ничего не понимая, процедил Федор, медленно садясь на лавке.

— Открыта цепь, а ее нет.

— Запорю всех! — пророкотал Артемьев, резко вскочил на ноги, но вмиг схватился за гудящую от выпитого вина голову. — А что охранник у ее двери?!

— Так он до сих пор спит беспробудным сном, добудиться не можем.

— Опоила его, ведьма! — смекнул Федор, проворно выходя из комнаты, и, увидев в коридоре бегающих слуг, тотчас схватил первого попавшегося за грудки.

— Ворота на запоре?

— Да, барин, — кивнул мужик.

— Тогда где-то в усадьбе прячется, зараза. Найти немедля!