Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Он прохрипел последние слова в яростном безумном порыве и, не в силах стоять от занывшей раны, упал на колени, схватившись руками за голову. Он сжал ладонями свои виски, и у него возникла безумная мысль — сдавить и расплющить свой череп так сильно, чтобы сознание покинуло тело, умертвить себя. Владимир мог это сделать. Всего одно сильное нажатие, и все. И не будет больше ни боли, ни страданий, он навсегда избавится от этой невыносимой жуткой душевной муки. Он уже решился на этот страшный полый отчаяния шаг и начал нагнетать в своих руках нужную силу, осознавая, что Светлые Боги оставили его, и смысла жить далее нет.

Неожиданно до его слуха донесся слабый стук в дверь. Владимир замер и невольно прислушался. Стук повторился. В некоем оцепенении мужчина медленно обернулся и устремил горящий взор назад, не понимая, кому в столь ранний час он понадобился. У Лучезара был ключ от его двери, а остальных он не хотел видеть. Стук снова повторился, сильный и настойчивый.

Он глухо выдохнул и, тяжело поднявшись на ноги, хромая, поплелся к двери, думая о том, что это, скорее всего, Росана. Он понимал, что надо уже объясниться с нею раз и навсегда и сказать ей открыто обо всем, чтобы она прекратила преследовать его.

Глава VI. Странник

Он распахнул дверь и уставился мрачным взором на стоящего перед ним старика. Бледное сухое лицо с голубыми добрыми глазами было хорошо знакомо Владимиру, пришедший вымолвил приветливо:

— Здравия тебе, сынок.

Соколов опешил, непонимающе смотря на Иллариония Потапова, который показался ему постаревшим и каким-то уж чересчур худым. Он был одет в простую пыльную рясу и тулуп, без шапки и его волосы, некогда русые, теперь покрывала седина.

— Илларионий, — выдохнул Владимир.

— Помнишь, — произнес Потапов и как-то печально улыбнулся. — Ты впусти меня, сынок. Я так долго к тебе шел.

— Да, заходи, — кивнул мужчина и все так же в некоем оцепенении отошел в сторону, впуская знакомого, которого видел недавно в прошлом.

Потапов прошел в горницу и, обернувшись к нему, тихо вымолвил:

— Плохо выглядишь, Владимир. Ты должен быть сильным, как и она. Ведь она страдает гораздо сильнее…

— Ты о ком? — невольно произнес Владимир и устало и печально посмотрел на Иллариония.

— Говорили мы с тобой много лет назад. Разве не помнишь? О ней. Посчитай, почти одиннадцать лет минуло. Так нашел я твою девицу. Случайно нашел. Месяц назад увидел ее ненароком. И как понял, что это она, сразу направился к тебе на Соловки.

— Слава? Ты видел Славу? — опешил Владимир и, ошалев, кинулся на Иллариония и схватил его за плечи. — Говори!

— Страдает она в неволе, уже полгода. Этот кровопийца, что держит ее под замком, мучает ее и насильничает над нею, принуждая к близости. А она пытается быть сильной и ждет тебя…

— Так ты все же видел ее? Где она? — выдохнул Соколов, почти не веря, что слышит все это.

— Видел. И дух галактики сказал тебе правду. Через одиннадцать долгих лет я невольно нашел ее. Случайно. Но ведь случайностей не бывает, ведь так Владимир? Все предначертано свыше?

— Так волк не солгал…

— Нет, сынок, не солгал. Надо было просто подождать. Ты спас меня одиннадцать лет назад, а я спустя время нашел твою Светославу. Тебе надо немедленно поехать к ней. В ней еле теплится жизнь, она очень больна и вот-вот должна родить малышей. Она так несчастна и ждет тебя.

— Да, да! — выпалил яростно Владимир, его взор зажегся безумным пламенем. — Я готов! Где она, скажи?!

— В Астрахань тебе надо, — начал Илларионий, и мужчина тут же перебил его, с полуслова поняв:

— Ее названый брат, Федор! Точно! И как я сам не догадался. Она у него?

— Да, он мучает ее…

— Он зверь, — выдохнул Соколов, и его затрясло от омерзения и жалости к Славе. Он схватился руками за виски, словно физически мог ощутить ее боль и страдания, и глухо прохрипел. — Как же я был глуп и не догадался, что Темные могли отдать ее только ему! Ибо страшнее истязания, чем муки от одержимого ею охальника, невозможно придумать…

— Она сидела в земляной яме, когда я видел ее, — могильным голосом сказал Илларионий.

— В яме? — простонал Владимир. — Моя бедная девочка…

— Она больна, и мне еле удалось уговорить этого безумца Артемьева вытащить ее из этой жуткой ямы. Я видел ее прекрасный лик, она измождена и бледна. Лишь ее глаза… глаза все еще живы, и в них такое желание выжить, что это пугает. Ее внутренняя сила поражает…

— Да, это моя Слава…

— Она лишь успела мне сказать, что ждет своего возлюбленного, и именно это дает ей силы жить и оберегать малышей в своем чреве…

— Я уже иду, — вскричал Владимир, тут же кидаясь к сундуку, где было оружие. — Я сейчас, Слава…

Он сдернул с крюка суму и начал лихорадочно собирать самые необходимые вещи. Нож, огниво, камни…

— Ты лучше верхами поезжай, так быстрее будет, — заметил наставительно Илларионий.

— Нет, пойду через Зерцала! — выпалил мужчина, быстро закрепляя на поясе портупею с оружием.

— Но это опасно, Владимир, — вдруг раздался позади них низкий голос Лучезара, который в эту минуту вошел в горницу. — Прости, я слышал ваши последние слова…