Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Артемьев вновь двинулся к кровати. Слава в неистовстве, почувствовав дикие силы, оттолкнула поддерживающие руки Марфы и кинулась к кованому подсвечнику. Схватив его, она в три прыжка подскочила к Федору сзади и со всей силы огрела его железным основанием по голове. Тот вмиг пошатнулся и рухнул без чувств к ее ногам.

— Ты убила его? — ошалела Марфа, наклоняясь над Артемьевым.

— Нет, только сознания лишила, — глухо заметила Слава, опуская подсвечник на пол и устремляясь к детям. Она присела на кровать и начала заворачивать их в пеленки. — Мне не убежать с цепи. Прошу, Марфа, унеси их и спрячь! Я вовек тебе благодарна буду!

— Ты права. Я спячу их.

— Не боишься, Марфа? — подняла на нее взор Слава. — Он придет в себя и разгневается на тебя. — Та чуть задумалась, печальным взором смотря на пленницу, которая безумно глядела на нее. — Но, если поможешь… Добро сотворишь своими руками! И крови невинной пролиться не дашь.

— Я помогу, Слава, — вымолвила твердо Марфа, уже наклоняясь к малышам. — Схороню их. Ничего, как-нибудь переживу его гнев…

Недолго думая, Марфа с дикими блуждающими глазами, схватила младенцев на руки и бросилась прочь из горницы. Едва женщина выбежала с детьми на темную лестницу, Артемьев зашевелился. Слава чуть отбежала от него и встала посреди комнаты, с ненавистью смотря на своего мучителя. Он уже пришел в себя, тряс головой, приподнявшись на руках, и тяжело поднялся на ноги. Отметив пустую постель, он медленно обернулся, проводя темным взором по горнице и дрожащей молодой женщине, которая стояла перед ним.

— Где выродки? Им все равно не жить! — прохрипел Федор, приближаясь, смрад, исходивший от его тела и винный запах из его рта заставили Славу отшатнуться. Оглядев еще раз комнату, он обо всем догадался и процедил: — Ну, Марфа! Забью до смерти!

Он уже устремился прочь, но Слава, словно волчица, первая бросилась к двери, закрыв своим изящным телом проход. Федор приблизился к ней и, схватив за плечо, попытался оттащить ее от двери. Она начала царапаться и кусаться, стараясь не пустить разъяренного пьяного Артемьева в коридор. Попыталась сгенерить в своем существе яростный огонь, который когда-то помог ей справиться с Темными монахами в подземелье, но теперь у нее ничего не получалось. Она понимала, что слишком слаба, и ее сил явно было недостаточно для этого.

— Черт окаянный! Не смей! Прокляну! — хрипела она из последних сил.

Но сознание Федора было слишком затуманено, кровожадный разум желал лишь одного — убить детей ненавистного соперника, дабы воспоминания о том, другом, не стояли на его пути. Уже через миг он, окончательно рассвирепев, с ожесточением со всей силы оттолкнул Славу от себя. Она отлетела к окну, сильно ударилась о стену плечом и головой и, болезненно вскрикнув, осела на пол. Артемьев бросил последний угрожающий взор на пленницу и устремился прочь из горницы.

Слава обессилено откинулась на стену, пытаясь прийти в себя и тряся гудящей головой. Застонав от боли, она из последних сил вновь попыталась подняться на ноги, чтобы последовать за Артемьевым и помешать ему, но даже не смогла привстать с холодного пола. Снова и снова она пыталась подняться, но ее ноги ослабли и не слушались. Она осознавала, что жизненные силы в эту минуту только на треть наполняют ее существо. А убивающие оковы Темных на ее ноге продолжали забирать у нее силы. Ведь почти сутки, пока рожала, она не могла создать живительную энергию, так как роды были слишком тяжелыми и болезненными. И сейчас понимала, что слишком слаба и не может спасти ни своих малышей, ни себя. Но она не желала сдаваться.

Хрипя от бессилия, Слава прислонилась к стене, чувствуя, что сознание мутнеет. Перед ее глазами плыли темные круги. Однако в ее воспаленном дикой мукой мозгу поднималась страшная картина: палач Федор поднимает нож и заносит его над беззащитными малышами. Эта картина заставила ее истошно завыть, словно раненую волчицу. Она знала, что надо остановить его. Снова попыталась собрать последние силы и хоть немного приподняться, но измученное тело было слишком слабым. Она глухо, болезненно застонала и обратила лицо к окну.

— Боги, рОдные, помогите! — прохрипела она. — Спасите моих детей! Вы можете это, я знаю! Вы не допустите этого ужаса...

На последнем слове ее жизненные силы иссякли. Она обессилено откинулась на стену. Глаза ее уже не различали предметов перед собой, а в голове гудело. Она явственно ощущала, что ее малыши в опасности, еще немного, и они погибнут, а позже и она покинет этот мир, ибо ни душевных, ни физических сил бороться у нее более не осталось. Она тупо смотрела на проем двери и чувствовала, что это конец и спасения нет.

Глава VII. Дети Зари