Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Именно в этот момент на лестнице послышались быстрее шаги. Уже через миг на пороге ее спальни возникла мужская фигура во всем черном, с оружием на боку, в ботфортах и плаще. Зрачки Славы расширились, и она подумала, что ей мерещится. Владимир замер на пороге горницы всего в нескольких шагах от нее, мощный, высокий и изменившийся. Лоб его пересекал большой неприглядный шрам, а на глазу зияла повязка. Жесткие губы, короткие темно-русые волосы с поседевшими висками, темная короткая борода, знакомые черты вызвали у Славы немое ликование. Единственный правый глаз его горел фиолетовым светом. Он изменился, но в то же время это был он, Владимир Соколов.

Напряженный взор мужчины поглощал изящную фигурку девушки, которая сидела на полу. Волосы, распущенные по плечам, покрывали ее и падали спутавшимися длинными прядями на пол. Родное лицо ее, бледное и изможденное, с темными болезненными кругами под большими прелестными глазами, выдавало боль. Она сидела на холодном полу в жуткой грязной рубашке, которая была вся в крови. Он видел, что ее аура тускла, и, даже не подходя, определил, что она едва дышит.

— Слава! — выпалил дрожащим от волнения голосом Владимир и бросился к ней. — Ты жива!

Он склонился над нею. Схватив на руки, прижал ее к своему сильному телу. Владимир ощутил, как она дрожит от озноба и, чуть оторвавшись, тут же определил, что ее жизненные силы на исходе. Она же смотрела на него каким-то трагичным безумным взором, и Соколов осознал, что она находится на волосок от гибели.

Приникнув горячими губами к ее холодному лбу и сжимая ее в своих руках нежно и властно, он взволнованно прошептал:

— Я не верил в твою смерть, а потом так долго искал тебя! Я так виноват перед тобой. Если бы я знал раньше...

— Дети! — она прикрыла его рот пальцами, обратив на него бледное лицо. Диким взором смотря на него, она вымолвила бескровными губами: — Скорее! Он убьет их! Владимир, ты должен догнать его! Останови Федора. Он хочет убить наших малышей! Туда, скорее!

Она горящим взором и дрожащей рукой указала на открытую дверь.

— Да, сейчас! — вскрикнул он, стремительно поднимая Славу на руки, и бегом устремился к кровати с нею на руках. Цепь потащилась за девушкой.

— Что это? — оторопел невольно он.

— Неважно! — вспылила она, едва он положил ее на кровать. И начала отталкивать его немощными руками. — Беги!

Ее глаза были полны слез, и Владимир выпалил:

— Прости! Я уже бегу. Я скоро! Потерпи, я вернусь!

Он устремился к двери и уже почти выбежал из горницы, как Слава вдогонку прохрипела ему:

— На его левой руке перстень с черным яхонтом. Этот перстень убивает меня…

Владимир понял все с полуслова и, кивнув, уже вылетел в темный коридор.

Устремившись вниз, Соколов, прихрамывая и преодолевая одним прыжком по несколько ступеней подряд, слетел вниз. Мрак коридора не останавливал его. Быстро оглядевшись вокруг, он чутьем уловил еле заметный запах вина и крови. Владимир побежал дальше. Преодолев коридор, он оттолкнул с дороги пару зазевавшихся слуг и вылетел под навес на заднем дворе дома. Ощутив темно-зеленую ауру Артемьева поблизости, мужчина бросился к амбару.

— Отойди, дрянь! — с угрозой пророкотал Федор, безжалостно схватив Марфу за руки, пытаясь оттолкнуть ее. За спиной женщины в небольшом стоге сена лежали младенцы в белых пеленках. Но женщина, закрывая собой детей, лишь пищала и умоляла Артемьева:

— Не надо, Федор Тихонович! Они весь невинные души!

В следующий миг Артемьев ударил женщину кулаком в лицо. Марфа отлетела в противоположный угол сарая и потеряла сознание. Федор злобно оскалился в ее сторону и, вытащив нож из-за пазухи, приблизился к младенцам. Малыши лежали спокойно, смотря прямо на него. Артемьев сдернул пеленку с одного из младенцев и, безжалостно схватив левой рукой дитя за ножку, поднял его. Малыш закричал.

Владимир ворвался внутрь деревянного высокого строения. Рассвет едва занимался, первые лучи солнца проникали в мрачный амбар. Артемьев стоял к нему спиной. Левой рукой он держал кричащего малыша верх ногами. И на этой же руке вурдалака Владимир отметил кольцо с черным яхонтом, про которое говорила Слава. Занесенное холодное оружие в правой руке Федора, было поднято для смертельного удара.

Молниеносно оценив ситуацию, Владимир в три прыжка налетел на Артемьева и мощным ударом отрубил саблей кисть Федора, которой он держал малыша. Тот жутко взвыл, а Владимир стремительным движением подхватил дитя, увернувшись от ножа Артемьева, направленного ему в лицо. Федор, пребывая в пьяном дурмане, кинулся на него, зарычав и как будто не замечая, что у него отрублена кисть. Владимир ударил Артемьева в лицо, тот отлетел к деревянному столбу.

Молниеносно и аккуратно Соколов положил плачущее дитя к другому малышу на стог сена и резко обернулся. Федор уже поднялся и устремился в его сторону, обезумев от боли и изрыгая нечленораздельные вопли. Владимир умело выбил нож из руки Артемьева и вновь ударил его мощно в лицо. Артемьев вновь упал от силы удара.