Печать Иоганна Гутенберга

– Да что ты, Андрюха, какие деньги? Не обижай меня, мы же с тобой, считай, родные!

Тогда Ушаков спросил:

– Михалыч, а не знаешь, можно здесь где-нибудь достать пару мобильных телефонов? Только незасвеченных.

– Были бы деньги – достать все можно! – проговорил Михалыч значительно.

– Михалыч, я тебе все верну, буквально через пару дней. Ты же меня знаешь…

– Не волнуйся, достану. У нас тут на острове люди разные есть, и все меня уважают…

Он тут же удалился. Женя потянула носом. Из пакета пахло не слишком аппетитно, но так хотелось есть… Она развернула пакет – ну, точно, гамбургеры, да еще небось вчерашние. И картошка жареная, большой пакет.

Женя не успела и охнуть, как Ушаков вырвал у нее из рук гамбургер и вгрызся в него с голодным урчанием. И посмотрел сердито, как собака, у которой кость отнимают.

Жене стало смешно. Ишь как его разобрало!

Ну, голодный мужчина социально опасен, это все знают, даже она, которая с мужчинами дел никаких не имела. То есть, конечно, довольно долгое время она наблюдала близко одного – собственного отца, но про него не хотелось и думать. Правда, мать хозяйство вела из рук вон плохо и готовила отвратительно, так что иногда Женя была с отцом не то чтобы согласна, но где-то его понимала, когда мать подавала на ужин подгоревшие котлеты и слипшиеся макароны.

Пыталась мать свалить домашнее хозяйство на Женю. Ну, с посудой и полами это у нее получалось, а вот готовить… откуда десятилетнему ребенку было научиться? И у кого?

Ну, попробовала Женя пару раз суп сварить, где бы похвалить, сказать, что все вкусно, молодец дочка, так держать – так отец такого наговорил… и безрукая, и неумеха, и замуж никто не возьмет… Женя тогда еще подумала, что замуж никогда не выйдет, такая семейная жизнь ей и даром не нужна.

Женя очнулась от грустных мыслей и увидела, что этот жадина и обжора уже съел весь пакет картошки и два гамбургера, она едва успела выхватить у него последний. Нет, ну что же это такое, стоит зазеваться – и голодной останешься!

– Извини… – Ушаков оглядел стол в поисках еды, – извини, я сутки не евши…

«Не дай бог с таким типом на необитаемом острове оказаться! – в сердцах подумала Женя. – Он мигом всю еду сожрет, а потом и мной закусит!»

Она представила господина Ушакова на необитаемом острове, в набедренной повязке из травы и с птичьими перьями в волосах, и невольно фыркнула. Пожалуй, из него больше котлет получится, вон какой здоровый…

– И что ты на меня так смотришь? – он запил еду большой чашкой кофе.

– Понравился! – буркнула она и слишком поздно сообразила, что выразилась двусмысленно.

В каюте установилось неловкое молчание.

И снова на помощь пришел верный Михалыч.

Он постучал в дверь каюты, заглянул:

– Вот, Андрюха, ты телефон просил. У него сейчас только один был, потом еще достанет. Как ты просил, незасвеченный. Заплатишь ему, когда сможешь.

Ушаков сердечно поблагодарил старика.

Тот ушел, и Женя спросила:

– Ну, и кому же ты… вы собираетесь звонить?

Она уже решила держаться проще, раз он ее «на ты», то и она тоже так будет. Но язык никак не мог привыкнуть к такому обращению, так что она все время путалась.

– Не беспокойся, я собрался, взял себя в руки и больше такой глупости не сделаю, как в прошлый раз.

Ну, это что-то новенькое. Чтобы господин Ушаков, великий и ужасный, признал свои ошибки…

Невероятно, но факт. Женя быстро спрятала саркастическую улыбку. Отчего-то ей хотелось прищуриться недоверчиво и пренебрежительно фыркнуть. Еще пожевать губами и скорчить рожу. Разумеется, ничего этого она делать не стала, осознала только, что «великим и ужасным» не станет его больше называть, теперь она его совершенно не боялась.

Хотя выглядел он действительно как прежний, настоящий – собранным, энергичным, решительным.

«Не иначе гамбургеры помогли», – ехидно подумала Женя, но вслух ничего опять-таки не сказала. Зачем портить отношения.

– У меня созрел план…

Он изложил свой план Жене. И это тоже было удивительно: чтобы он с ней советовался… ну-ну.

Девушка посмотрела на него с уважением:

– А что – это должно сработать! Только одно замечание…

– Какое еще?

– Тебе… вам нельзя самому звонить Вадиму. Он наверняка заподозрит подвох. Не считает же он вас полным дураком, который способен дважды наступить на одни и те же грабли?

– Но без этого звонка не обойтись…

– Я согласна. Но только звонить будешь… будете не вы.

– А кто же?

– Я.

В голосе ее была такая непоколебимая решимость, что Ушаков не стал спорить.

– Что, прямо сейчас и приступаем? – деловито спросила Женя. – Чего откладывать!

– Сначала нужно переговорить с Михалычем и кое-что подготовить. Матчасть, как говорится. Потом на это уже не будет времени, только успевай поворачиваться…

Михалыч явился как лист перед травой, видно, находился где-то поблизости. В руке у него был большой черный пакет для мусора, вроде бы чистый.

– Что, так и будешь голыми коленками сверкать? – ворчливо сказал он Жене. – На-ка вон, надень.

В пакете оказались красные спортивные штаны с широкими лампасами и галоши, в которых бабушки ходят в огород, только эти были новые и опять-таки ярко-красного цвета.