Печать Иоганна Гутенберга

На его месте появилась девушка, лицо которой пылало от переполняющей ее ненависти.

Черт, да это самая девка, которую по стечению обстоятельств совершенно случайно замешали в эту историю. И с тех пор так она возле Ушакова и топчется, надо же, выходит, это она его сюда вызвала… Ну что ж, обманула, коза этакая…

Вадим узнал ее и ощутил смутное беспокойство. Впрочем, чего ему бояться? Она не профессионал, всего лишь случайный человек, по недоразумению замешавшийся в большую игру серьезных людей… что она может?

– Ну, здравствуй, друг сердечный! – произнесла Женя не своим, а чужим скрипучим голосом, который слегка дрожал от ненависти. – Вот и снова встретились. Что-то ты в последнее время часто мне на пути попадаешься.

Ушаков в удивлении посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но она махнула рукой, чтобы помалкивал.

– Отвали, коза! – Вадим хотел сказать это пренебрежительно, а получилось тихо и невнятно. – Не лезь, когда серьезные люди разговаривают!

И тут же запнулся, потому что девица изо всех сил стиснула его нос, да еще покрутила. Из глаз тотчас потекли слезы, да еще и дыхание перехватило. Он задергался, пытаясь вырваться, взмахнуть руками, но только расшатал стул. Тогда она его отпустила, напоследок дернув за волосы и брезгливо сморщившись, когда случайно коснулась грязного мешка.

Вадим отдышался и перевел удивленный взгляд на Ушакова. Тот отвернулся. В крошечное окошко заглядывал старикан в сильно поношенном ватнике и кепочке мятым блином. Вадим покрутил головой и взял себя в руки.

– Думаешь, я ничего не могу с тобой сделать? – процедила девица, глядя ему прямо в глаза и как будто прочитав его мысли. – Ошибаешься! Тот милейший старичок, который пытал меня в доме Рокотова, – он меня многому научил. Я запомнила его приемы, его методику, а самое главное – я запомнила… точнее, поняла, прочитала в его глазах, что не нужно воспринимать того, кого хочешь сломать, как человека, как живое, одушевленное существо.

Она прикрыла глаза, будто вспоминая, и продолжила многообещающим тоном:

– Нужно видеть в нем просто предмет, объект для физических опытов. Тогда у тебя не будет никаких ограничений, никаких сдерживающих сил. И тогда ты добьешься всего, чего захочешь… заставишь его сказать и сделать все, выдать все свои тайны…

Она на мгновение отвела от него взгляд и проговорила, как будто размышляя вслух:

– Может быть, начать с воды… вода, конечно, это хорошо, но у мужчин есть такие чувствительные зоны…

– Это… просто… слова… – прохрипел Вадим. – Ты… меня… не запугаешь…

Но в душе его нарастал страх. По ее глазам, по ее интонации он почувствовал, что это не пустые слова, что эта ненормальная девка действительно готова сделать с ним что угодно. И где Альбинка ее только выкопала? Говорила, что полная дура, что запуганная серая мышка, а получается, что все не так.

– Михалыч! – окликнула девица старикана. – У тебя паяльник в хозяйстве есть?

– Паяльник? – дедок заметно оживился. – Паяльника у меня нету, сварочный аппарат есть. Мало ли чего понадобится, а тут Гриша раньше сварщиком работал. Или Миша… Ну, без разницы. Так сказать, чтобы принесли?

– Угу…

Ушаков снова порывался что-то ей сказать, и девица снова отмахнулась от него. Тут в дверь заглянула жуткая волосатая харя с хриплым воплем:

– Куда ставить-то?

– Андрюха! – снова в окно всунулся дедок в кепочке. – Ты выйди пока, покури в сторонке, а то там и так тесно, аппарат некуда втиснуть. А мы быстренько, счас его приварим к стулу, а потом можно и за борт, стул все равно ломаный…

– Куда ставить-то? – заорала харя, и Ушаков, махнув рукой, шагнул к двери.

Вадим понял, что они не шутят и не берут его на понт, что сейчас и правда заработает сварочный аппарат. Страх пронзил его насквозь, до кончиков пальцев.

И вдруг девушка, которая не сводила с него глаз, повела носом, словно принюхиваясь, и повернулась к Ушакову:

– Вот теперь я точно знаю! Это он там, на приеме, отнял у меня сумку! Это он вытащил из нее то, что я должна была передать Рокотову! Это он, однозначно!

– Ты врешь! – выдохнул Вадим. – Ты меня не могла узнать! Ты меня не видела! Я стоял у тебя за спиной…

Уже произнеся эти слова, он понял, что выдал себя, сам подтвердил ее обвинение, подписал собственный приговор.

А она наклонилась к нему еще ближе и прошептала:

– Да, я тебя не видела, но я почувствовала тебя! Почувствовала твой запах, почувствовала твою сущность! Можешь говорить что угодно, но это был ты!

– Надо было тебя тогда убить… – выдохнул Вадим, – тогда, у Рокотова… Скинули бы в овраг по дороге, никто бы и не хватился. Кому ты нужна…

– Поздно спохватился! Теперь по моим правилам играть будем! И помни, что ребята со сварочным аппаратом тут рядышком сидят, ждут, когда я позову…

– Да-да, – опомнился Ушаков, – и для начала расскажи, как узнал про наше соглашение с Рокотовым и вообще…

– Вот именно, – перебила Женя, – пожалуйста, по порядку, ничего не пропуская. А откуда он узнал, я и сама знаю, точнее, от кого – от этой стервы Альбины, конечно. От кого еще? Снюхался он с ней за спиной хозяина, так ведь?