Печать Раннагарра

Герцог исчез в изогнутом полумесяцем узком проеме в стене, а охотница, упав на колени у костра, жадно наклонялась к нему всем корпусом, тщетно пытаясь унять сотрясавшую ее дрожь. То ли костер был слабым, то ли тело промерзло до самых костей, но согреться у Оливии не получалось. Зубы стучали так громко и часто, что охотнице казалось — еще немного, и они просто искрошатся в мелкую пыль. У нее даже не было сил обернуться на послышавшийся за ее спиной шум.

От появившегося в пещере Касса пахло хвоей и снежной пургой, да и сам он, с ног до головы облепленный снегом, был похож на духа зимы, случайно заглянувшего на огонек.

Осторожно подняв Оливию с пола, он пересадил ее на камень, после чего стал быстро подбрасывать в костер нарубленные дрова.

— Видишь, какая с моих морд польза, — неуклюже пошутил он. — Хочешь — можно лук с морковкой крошить, хочешь — дрова.

Оливия попыталась улыбнуться, но вместо этого еще сильнее застучала зубами.

— Быстро снимай одежду, — приказал Касс. — Ее надо высушить.

Словно подавая пример, он стал раздеваться, развешивая на каменных выступах стен мокрые дублет, свитер, рубаху, а когда остался в одних брюках, резко развернулся к охотнице.

— Лив? — вопрошающе вскинул бровь он, обнаружив, что девушка не сдвинулась с места. — Ты заболеешь, если останешься в мокром.

— Н-н-нет, — замотала головой Ли, обнимая себя руками. — М-м-не уже т-тепло. С-скоро в-все просохнет.

— Лив, пожалуйста, — Касс сделал короткий шаг ей навстречу, протянув руку. — Давай я, если тебе трудно.

— Нет! — охотница испугано отшатнулась, уставившись на Касса широко раскрытыми глазами. Прочитав на лице девушки тревогу и зарождающийся страх, герцог бессильно простонал:

— Всевидящий, Лив, я не собираюсь тебя трогать. Я просто хочу помочь. Я прошу тебя — сними с себя мокрую одежду!

— Н-нет, — зашевелила дрожащими губами Оливия.

Она не могла справиться с накатившим на нее внезапным приступом паники. Что-то подобное уже было в ее жизни: он, она, холодный камень, серые стены и эхом звучащий в тишине храма низкий властный голос. — Ты поклялся… — срываясь на шепот, выдохнула она.

— Дерьмо, — прорычал Касс, яростно запрокинув голову. Стремительно наклонившись, он рывком сдернул охотницу с камня, зажав в ладонях ее лицо. Зеленые глаза ярко вспыхнули, и Ли стала проваливаться в их затягивающую глубину.

Словно со стороны она видела, как герцог стаскивает с нее одежду, оставляя обнаженной и совершенно беззащитной, но почему-то было абсолютно все равно. И когда широкие, немного шершавые ладони коснулись ее груди, тоже было все равно. Мир качался маятником у нее перед глазами, и в нем не было ни холода, ни боли, ни страха, и ее самой тоже не было…

Кто-то другой безразлично смотрел на то, как руки мужчины начинают быстро двигаться по ее ставшей почти синей коже, и кто-то другой сотрясался в такт жестким, растирающим до жгучей боли спину ладоням. Они яростно перемещались по всему ее телу, оставляя после себя расходящиеся багровые пятна на груди, животе, руках, ногах, и не было сил сказать, чтобы мужчина прекратил эту пытку.

Оцепенение отпустило внезапно, а вместе с ним пришла боль. Тело горело и пекло, словно по нему жестко прошлись тупой теркой. С мокрых волос Оливии на грудь капала вода, стекая вниз по ребрам к животу тонкими струйками, и одна из ладоней Касса, ловко переместившись с плеча охотницы, начала растирать воду по саднящей коже.

— Ты… — замахнувшись, Оливия влепила Ястребу тяжелую, хлесткую пощечину. Задыхаясь от подкатывающих к горлу слез, она прохрипела в его лицо: — Ты мне обещал! Как ты мог?

Перехватив ее руки, Касс завел их Оливии за спину, а потом со всей силы вдавил девушку в свое тело.

— Нам не выжить друг без друга, Лив, — яростно зашептал он в ее мокрую макушку. — Как ты не поймешь? Ты бы умерла от переохлаждения.

— И пусть, — горько всхлипнула она, плохо соображая, что говорит.

Во взгляде Касса проскользнуло что-то безумное. Утопив в ладонях лицо Оливии, он свирепо бросил в него:

— Не позволю. Слышишь? Не позволю…

Сумасшедший град поцелуев обрушился на ее лоб, веки, нос, щеки, губы, перемежевываясь с глухим и яростным рычанием герцога:

— Глупая, какая же ты глупая…

Костер взорвался огненным фейерверком, и разливающееся по земле пламя поднялось в воздух девятым валом, накрыв алой волной все пространство вокруг. Бушующий огненный шторм закрутился золотой воронкой, укутав живительной теплотой замерзших супругов. Руки огня ласково скользили по их коже, и Ли не понимала, что согревает ее больше — нежные, неистовые поцелуи мужчины, стирающие ее слезы — или жаркое пламя, жадно облизывающее их обнаженные тела.

В тесном каменном гроте стало душно, как в хорошо протопленной бане. Касс на секунду замер, заглянув в манящие небесной лазурью глаза Оливии. С тихим стоном он мимолетно прижался губами к ее лбу, а затем, отстранившись, повернулся к стене.

Сняв с камней их совершенно сухую одежду, герцог, избегая смотреть в лицо Оливии, стал быстро одевать ее, суматошно затягивая завязки на рубахе, застегивая брюки, натягивая на нее свой толстый свитер.