Печать Раннагарра

— Ты что себе позволяешь? — зашипела охотница, стукнув мужа кулаком по плечу.

— Тише, ребенка разбудишь, — закрывая за собой ногой дверь, шикнул на нее герцог.

— Я, может, тоже собиралась выспаться перед дальней дорогой, — возмущенно пропыхтела она, все еще не понимая, что спать ей сейчас точно не дадут.

— Даже не надейся улизнуть от меня этой ночью, — опустив Оливию на кровать, Касс яростно сдернул с себя рубаху, зашвырнув ее куда-то в угол.

Охотница испуганно распахнула глаза, как только он принялся за брюки, а потом и вовсе отвернулась, когда он замер перед ней, выпрямившись во весь рост. Одним гибким движением Касс скользнул на постель, подмяв под себя не успевшую и пикнуть Оливию.

— Лив, — видя, как она тяжело дышит, упрямо не желая смотреть в его лицо, позвал Касс. — У меня нет ничего такого, чего бы ты раньше не видела, — легонько коснувшись губами ее виска, герцог стал осыпать поцелуями дрожащие веки и губы девушки, запустив пальцы в короткие волосы, вновь отращивая их длину. — Лив, посмотри на меня, — отстранившись, попросил он, почувствовав, что девушка напряженно вытянулась под ним, как бревно. — О чем ты думаешь?

— О долге, — вдруг выдавила из себя Оливия.

— Что? — опешил Касс, приподнимаясь над ней на руках.

— Сестры говорили, что в постели жене следует думать о долге перед мужем, — менторским тоном провещала Оливия хорошо заученную в обители фразу.

— Дуры твои сестры, — разозлился Касс. — Кому вообще пришло в голову отправить тебя в обитель?

— Отцу, — тихо сообщила Оливия.

— И отец твой болван! — поднимаясь, вызверился герцог.

— Не смей так говорить о нем! — вспыхнула Ли, безуспешно пытаясь оттолкнуть крепко обнявшего ее мужчину.

— Хорошо. Не буду, — покорно согласился он. — В постели не надо думать, Лив, — улыбнулся Касс, осторожно расшнуровывая ленты на груди ее сорочки и распахивая ее до талии. — В постели надо получать удовольствие самой и дарить его мужу, — откинувшись на спинку кровати, герцог усадил жену верхом на себя и, приподняв край рубахи, нежно провел ладонями по оголившимся бедрам.

— Поцелуй меня, — ярко сверкая глазами, шепнул он. — Сама. Так, как тебе нравится.

— А если мне не нравится? — упрямо вскинула подбородок Ли.

— Врешь, — мягко улыбнулся Касс, давно заметивший, что пламя в камине и подсвечниках начало беситься с того момента, как он вошел с ней в спальню. — Я даже руки уберу и не буду тебя трогать! — щелкнув пальцами, Касс погасил все источники огня, погрузив комнату во мрак. — Давай договоримся: если ты поцелуешь меня и ни одна свеча не загорится — я тебя отпущу спать к себе.

— А если загорится? — закусила губу Оливия, чувствуя, что в этот миг он широко улыбается в темноте.

— Тогда ты останешься со мной на всю ночь, — легко поцеловал ее плечо Касс. — И поверь, мыслей в твоей голове будет так же мало, как и одежды на твоем теле, — низко, с хрипотцой в голосе пообещал он.

Фитили всех свечей в комнате резко вспыхнули, и тут же погасивший их Касс низко рассмеялся:

— Э-э, подожди, мы еще не начинали.

Оливия судорожно выдохнула, когда комната вновь заполнилась вязкой темнотой, и в бархатной тишине ей слышались только гулкие удары собственного сердца да влажное дыхание мужчины, на которого так остро и пронзительно реагировала каждая частичка ее тела.

— Поцелуй меня, Лив, — шепнул он где-то совсем рядом.

По коже Оливии томной дрожью поползли мурашки и горячее тепло тянущей опоясывающей болью осело внизу живота. В голове промелькнула отстраненная мысль — зачем она это делает? — и тут же исчезла, растоптанная тяжело бьющим по вискам пульсом.

Темнота придавала смелости. Все чувства Оливии в этой вязкой субстанции обостренно пульсировали, словно оголенный нерв. Не было границ, как и не было стыда: ведь тьма скроет под своим саваном абсолютно все — и ее яркий румянец, и неуверенность дрожащих рук, и воспаленную сухость губ, сгорающих в предвкушении поцелуя.

Вытянув руку, Ли нашла ладонью лицо мужа. Пальцы коснулись жесткой щеки, почувствовали, как сократились мышцы оттого, что Касс стиснул зубы и тяжело сглотнул, а потом дотронулись до сомкнутых губ: мягких, чувственных, теплых. Наклонившись, охотница беззвучно вздохнула и накрыла их своими губами, проваливаясь в топкую бездну поглотивших ее с головой ощущений. Ладони в поисках опоры вцепились в сильные плечи и грудь сладко заныла, задев острыми вершинами тяжело вздымающуюся грудь Ястреба. Что-то безрассудное и дерзкое побежало по венам жарким огнем, кружа голову лихорадочной эйфорией, толкая рукой страсти за грань безумства. Горячая и пульсирующая плоть уперлась во внутреннюю сторону бедра, красноречиво свидетельствуя о том, как действуют ее поцелуи на мужа, и Ли, приподнявшись, впустила его в себя, жадно поймав губами тяжелый рваный вздох мужчины.

Постель вспыхнула, превратившись в алую колышущуюся волну. Тонкие змейки огня изрисовали плечи и грудь Касса затейливой вязью узоров, но Ли, медленно поднимая и опуская бедра, смотрела только в его зеленые глаза, полыхающие сильнее любого пожара.