Печать Раннагарра

— Фэа-торн Урхурт, — рассмеялась Оливия. — Если мне не изменяет память, то всего несколько дней.

— Правильно! — выгнул грудь колесом орк. — Это же целая вечность!

— Урхурт, — осторожно заметил Касс. — Тебе бы не помешало к шаману съездить. Эм… лицо подлечить. Стыдно главе Грэммодра встречать гостей с такой физиономией!

— Стыдно должно быть тому, у кого на родственника рука поднялась, — не глядя в сторону Нэсса, но намекая явно на него, пробасил Урхурт. — А мне — не стыдно. Шрамы и синяки украшают мужчину! Правда, герцогиня? — сверкая дыркой в зубах, расплылся в улыбке орк.

Оливия с Кассом переглянулись и, не выдержав, стали смеяться.

Урхурт обиделся. Набросив на лицо маску вежливой сдержанности, он чинно повел рукой, предложив гостям осмотреть его владения.

— Мне бы выспаться сначала, — сдерживая зевок, попросила Оливия. — А то последние дни как-то не получалось, — без задней мысли пожаловалась охотница.

Заинтересованно приподняв бровь, Урхурт уставился на Касса, и тот нагло и самодовольно улыбнулся ему в ответ.

— Ваша комната готова. Вас проведут, — Урхут подал знак орчанке, маячившей за порогом, и женщина, услужливо поклонившись, предложила Оливии следовать за ней. — Kеthаvеl, можно тебя на секундочку, — остановил Касса орк.

— Вы это… — смущенно замялся мужчина. — Аккуратней там… пожару мне не наделайте, а то я к вам жить приеду. Со всей своей семьей!

Касс, рассмеявшись, покачал головой и побежал догонять Оливию.

— Что он хотел? — спросила охотница.

— Сказал: чувствуйте себя как дома, — обнял жену за плечо Касс.

Как дома чувствовать себя вряд ли бы получилось, потому что после роскошных апартаментов, приготовленных Кассом для Оливии в Ястребином Когте, комната, предоставленная Урхуртом, выглядела аскетично-скромно: огромная дубовая кровать, покрытая меховыми покрывалами; тяжелый кованый сундук в ее изножье; небольшой столик со стульями у окна и жарко полыхающий в углу очаг.

Сложив на стол оружие и забросив в сундук вещи, Ли, стянув сапоги, рухнула на кровать.

— Драконы, оказывается, тоже устают, — вяло пробормотала она, закрывая глаза.

— И кто кого укатал? — Касс опустился за ее спиной и, прижав к себе, осторожно поцеловал в затылок.

— Я отомщу. Обязательно отомщу, — сонно промямлила Ли, обнимая его руку. — Посплю только и…

— Ты уже это сделала, — горько усмехнулся Касс, разглядываю спокойно уснувшую в его объятиях женщину.

Понимала ли она, что привязала его к себе прочнее любого аркана или веревки? Понимала ли, что была его воздухом, его водой, его дыханием? Понимала ли, что это и было самой изощренной местью — любить ту, за жестокую обиду которой ты сам себя никогда не простишь?

Рвано вздохнув, Касс крепче обнял жену, словно боялся, что она может исчезнуть и, смежив веки, провалился в тяжелый сон.

Его разбудил крик Оливии. Такой пронзительный — до мороза в спине и леденящего ужаса в сердце. Она сидела на кровати, судорожно хватая губами воздух, и в широко раскрытых глазах стояли слезы.

— Это был он, — выдавила из себя Оливия.

— Лив, что с тобой? — испуганно прижал ее к себе Касс. — Тебе плохо?

— Это был он, — снова повторила охотница. — Это был Роан.

— Что Роан? Я не понимаю… — Касс обнял ладонями лицо жены, снимая губами повисшие на ее ресницах слезы. — Что случилось?

— Я вспомнила, — прошептала Оливия. — Это Роан сказал мне ту фразу перед тем, как уйти из храма. Это он назвал мне код.

Прижав к груди мелко подрагивающее тело жены, Касс, запрокинув голову, сжал зубы. Невыносимо хотелось закричать, выпустить теней, крушить и ломать все вокруг, но все это было бесполезным и никак не могло исправить того, что он сделал. Ему придется жить с этим: с осознанием того, что он стал послушной марионеткой в чужих руках, заложником собственного гнева и ярости. Роан Райверен был такой же жертвой, как и он сам, овцой, отданной хищнику на заклание.

Разменной фигурой в большой и опасной игре.

Возможно, если бы в тот день он мог остановиться хотя бы на секунду и, отринув остервенелую жажду возмездия, подумать спокойно, то смог бы заметить в голове Райверена не только картину убийства Эории, но и следы чужого ментального вмешательства. Возможно…

Сейчас, похоже, его мысленное общение с Оливией разблокировало ячейки ее памяти, позволив ей вспомнить то, что она не должна была вспомнить.

— Почему? Почему он? — вцепилась руками в одежду Касса Оливия. — За что?

— Тише, — погладил ее по голове герцог. — Не стоит тебе сейчас об этом думать. Не надо расстраиваться, Лив. Спи, — Кассу не осталось ничего другого, как просто усыпить ее, чтобы она могла хоть немного отдохнуть и успокоиться. Он надеялся, что она не

обидится на него за это самоуправство. День предстоял тяжелый и силы ей были просто необходимы.