Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе?

Куда идут выпускники пединститутов

«Только 5% выпускников педагогических вузов идут преподавать в школе. Сложная кадровая ситуация – это хроническая общесистемная проблема российского образования. Она по-прежнему характеризуется сохранением большой численности преподавателей пенсионного возраста. Задача повышения престижа учительского труда не теряет актуальности и остается в числе приоритетов правительства, – заявил вице-премьер Правительства РФ Сергей Иванов на заседании коллегии Минобрнауки».

«Московский комсомолец», 25 июня 2010

...

«С 1 января 2010 года Россия вступает в Болонский процесс. Это значит, что отечественная высшая школа должна перейти на европейскую модель, стать двухуровневой – бакалавр-магистр… “Особенно острой проблема бакалавриата является для педагогов, – говорит директор Института иностранных языков Московского городского педагогического университета профессор Олег Радченко. – Директора школ считают, что бакалавры – это учителя-недоучки, поэтому ставят их работать в младшие и средние классы, а в старшие их не пускают. Но это несправедливо”… Получается, что при Болонье традиционное российское образование “ужмется” на год (с 5 лет до 4), качество знаний при этом неизбежно пострадает, а польза будет весьма сомнительной».

Игорь Сергеев.

«Московский комсомолец». 11 января 2010 г.

Для объективной оценки этой ситуации должен сказать, что сам я закончил Московский городской педагогический институт имени В. П. Потемкина, где проучился четыре года. И, несмотря на то, что учились мы в очень тяжелое время (за два года до нашего поступления вышло известное постановление ЦК партии о журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем и по театру, кино, музыке; в год нашего поступления прошла сессия сельскохозяйственной академии, где была разгромлена генетика; время нашей учебы совпало с так называемым ленинградским делом и борьбой против «буржуазных космополитов»; в первый же год нашего пребывания в институте были арестованы студент-второкурсник Юрий Айхенвальд и доцент Александр Исбах) и что много времени у нас занимало изучение марксизма-ленинизма, мы все-таки получили по тем временам хорошее образование.

Главная тому причина: у нас преобладали прекрасные преподаватели, в том числе выдающиеся ученые. Пушкина читал Сергей Михайлович Бонди, русскую литературу второй половины XIX века – Леонид Петрович Г россман, введение в языкознание – Александр Александрович Реформатский. И другое: мы пришли в институт с хорошей, насколько она была возможна в то время, подготовкой по литературе, неплохо начитанные, хотя о многих именах вообще не имеющие никакого представления, с интересом к литературе, опытом самостоятельной работы с книгой, в том числе в библиотеке.

Есть тут и еще одно обстоятельство. Давным-давно я прочитал в каком-то статистическом справочнике, что в то время только 20% наших ровесников (не считаю тех, кто пришел после фронта и армии) окончили среднюю школу. Остальные – ремесленное училище, техникумы, а большинство просто работали. Не знаю точных цифр по сегодняшнему дню. Но думаю, что цифра эта увеличилась в несколько раз.

Это и хорошо: резко возросла возможность получить среднее и высшее образование. И вместе с тем плохо. 7 января 2010 года, выступая по «Эху Москвы», министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко сказал, что сегодня только 15–20, в лучших вузах 30 процентов студентов учатся целеустремленно, с интересом, серьезно и добросовестно. У нас на курсе таких было абсолютное большинство. А в моей группе – просто все. Через три года после войны мы особо ценили саму возможность учиться дальше.

...