Победа в той битве имела огромное влияние на ход конфликта в его заключительной стадии. При Киноссеме Фрасибул всего за один день мог проиграть всю войну, ведь если бы тогда, в начале октября 411 г. до н. э., Миндару удалось разбить афинский флот, афинянам с большой вероятностью вскоре пришлось бы капитулировать. У них не было средств на строительство нового флота, а еще одно поражение подряд после Эвбеи вызвало бы очередные волнения в державе. Триумф при Киноссеме помешал этому и позволил Афинам продолжить войну с надеждой выйти из нее без большого ущерба и с честью.
После Киноссемы обе стороны, как только для этого представлялась возможность, совершали набеги на территории друг друга, и каждая из них старалась нарастить свой флот в ожидании следующего крупного столкновения. Хорошо понимая, что предстоящая битва может закончить войну, Миндар приказал сиракузскому военачальнику Дориею, занятому подавлением восстания на Родосе, привести свою эскадру на север в Геллеспонт.
Примерно в это же время Алкивиад вернулся на Самос. До этого он находился на южном побережье Малой Азии, куда уехал после того, как Тиссаферн встретил финикийский флот у Аспенда. Хотя его влияние на сатрапа окончательно иссякло, он хвалился тем, что смог помешать приходу финикийцев. На самом же деле он преуспел лишь в том, что собрал с городов Карии и близлежащих земель деньги, которыми в конце сентября поделился с воинами на Самосе, заслужив их признательность.
Пока Фрасибул не на жизнь, а на смерть бился при Киноссеме, а обе стороны искали подкреплений для следующего раунда борьбы, Алкивиад оставался на Самосе. По-видимому, он нес дозор на случай появления флота Дориея, который по-прежнему угрожал афинским владениям на юге. Но если поставленная перед Алкивиадом задача была такова, то он с ней не справился. Когда он со своими кораблями выдвинулся на помощь находившимся в Геллеспонте афинянам, ему пришлось следовать по пятам Дориея, которому удалось проскользнуть мимо него.
К этому времени черноморские проливы стали местом, к которому было приковано всеобщее внимание, и даже Тиссаферн направился из Аспенда именно туда. После того как пелопоннесский флот покинул воды его сатрапии и вступил в сговор с Фарнабазом, Тиссаферн начал опасаться, что его соперник завоюет славу и заслужит благосклонность Дария, нанеся поражение афинянам, – то, с чем не справился он сам. Но у него были и иные заботы. Греческие города Книд и Милет подняли против него восстания и добились успеха, и то же самое при помощи спартанцев удалось сделать Антандру. Спартанцы жаловались на Тиссаферна своему правительству и более не зависели от него – напротив, они шли на него с оружием в руках. Невозможно было сказать, какой еще ущерб нанесут ему эти «союзники».
Именно прибытие Дориея стало прологом к следующему этапу борьбы. В начале ноября, в предрассветной мгле, он попытался тайно провести в Геллеспонт четырнадцать кораблей, минуя афинские сторожевые посты. Однако дозорный подал сигнал о его появлении афинским стратегам в Сесте, и те загнали Дориея на берег недалеко от Ретия. Выждав некоторое время, Дорией смог двинуться дальше, держа курс на базу спартанцев в Абидосе, но афинский флот вновь прижал его к берегу, на этот раз у Дардана. Миндар, узнав о грозящей Дориею опасности, поспешил вернуться из Трои на свою базу в Абидосе и известил Фарнабаза. С флотом из восьмидесяти четырех кораблей Миндар отправился на выручку Дориею по морю, а Фарнабаз привел войско, чтобы поддержать его на суше. Афиняне поднялись на свои корабли и приготовились к морскому сражению.
БИТВА ПРИ АБИДОСЕ
Выстроив девяносто семь кораблей в боевую линию, протянувшуюся от Дардана до Абидоса, сам Миндар принял командование над правым флангом (ближайшим к Абидосу), а на левый фланг отрядил сиракузян. Благодаря такому расположению Миндар оказывался напротив Фрасилла, командовавшего левым крылом афинян. Их правым крылом руководил Фрасибул. Как только командующие с обеих сторон подали необходимые знаки, а трубачи протрубили атаку, битва началась. Сражение было ожесточенным и долгое время шло на равных. Наконец ближе к вечеру на горизонте показались восемнадцать кораблей. Каждый из противников воспрянул духом, думая, что подкрепление идет именно к нему, но затем командующий эскадры, коим был Алкивиад, поднял красный флаг, и афиняне поняли, что прибывшие корабли – свои.
Это не было простым везением: о сигнальном флаге должно было быть известно заранее, и Алкивиада ждали. С чем афинянам действительно повезло, так это со временем его прибытия. Он не был среди тех, кто планировал тактику предстоявшей битвы, и вмешался слишком поздно, когда бой уже подходил к концу. Тем не менее его появление стало судьбоносным.