Пелопоннесская война

Все мы соседи, живем на одной, омываемой морем, земле и носим одно общее имя сикелиотов, и если даже при случае начнем войну между собой, то вскоре сумеем договориться и заключить мир. Но с чужеземными завоевателями мы всегда будем сражаться все как один, если только проявим благоразумие, так как ущерб, нанесенный врагом отдельным городам, одинаково опасен и для всех. И впредь мы не станем приглашать из-за рубежа ни союзников, ни посредников в спорах. Таким образом мы и сейчас сохраним Сицилии сразу два преимущества: она избавится и от афинян, и от междоусобной войны. И в будущем мы останемся полными хозяевами нашей свободной страны и будем меньше подвергаться злоумышлениям других (IV.64.1).

Часто речь Гермократа воспринимают как искреннюю и альтруистичную, считают воззванием ко всеобщему благу, но есть и повод задуматься над его мотивами. В самом деле, если бы более слабые греческие города согласились не обращаться за помощью к могущественным полисам материковой Греции, это сыграло бы на руку Сиракузам. Более того, в 424 г. до н. э. Сиракузам как самому мощному и агрессивному государству Сицилии Афины угрожали больше других. Дальнейшее поведение Гермократа также вызывает сомнения в его откровенности. В 415 г. до н. э. он убеждал сиракузян искать помощи против вторжения Афин не только у греческих Коринфа и Спарты, но даже у Карфагена; кроме того, он подговаривал сикелиотов вступить в войну, которую пелопоннесцы в ту пору вели с Афинами, притом что афиняне к тому времени уже давно оставили Сицилию.

Однако в 424 г. до н. э. красноречие Гермократа, поддержанное жестом доброй воли со стороны Сиракуз в виде передачи Камарине Моргантины, убедило изнуренных боями сикелиотов, и те приняли мир в рамках сложившегося статус-кво. Союзники сообщили об этом афинянам и предложили им присоединиться к договору. Афиняне, у которых не осталось на Сицилии ни баз, ни союзников, готовых их поддержать и чьи собственные силы были слишком малочисленны, чтобы захватить остров, согласились на мир и отбыли домой.

Афинские стратеги вполне могли быть довольны результатом: их миссия состояла в том, чтобы защитить союзников Афин, не дать Сиракузам установить контроль над всей Сицилией и, возможно, разведать перспективы дальнейших завоеваний. Собрание в Геле казалось удачным достижением всех этих целей. Однако вскоре после возвращения в Афины они были обвинены в получении мзды, которая-то и заставила их отступить с открытой для покорения Сицилии. Такие обвинения часто выдвигались против неудачливых командиров или даже тех, чьи успехи оказывались не столь велики, как ожидалось. Стратеги действительно могли принять какие-то подарки от сицилийских друзей, но свидетельств взяточничества не было. Тем не менее все они были осуждены: Софокл и Пифодор – на изгнание, а Евримедонт – на выплату штрафа. Фукидид объясняет приговор следующим образом: «Так, ослепленные своими удачами, афиняне надеялись достичь не только возможного, но и недоступного, лишь применяя бóльшие или меньшие средства. Причиной этого были неожиданные почти повсеместные успехи, которые внушили афинянам великую самоуверенность» (IV.65.3).